— Их много, — прошептал Финн, но его слова потонули в раздавшемся совсем недалеко крике. Кричал человек.
Еще двое смолгов выбежали из переулка. Огромные уродливые звери, с несуразно длинными конечностями, вытянутыми мордами и красными бликами в глазах. Раза в два превышающие в размере обычных волков. Выпирающие хребты и согнутые колесом спины. Упитанными смолгов не назовешь, — голодные хищники на охоте.
Скулеж и вой. Зверь споткнулся и, упав, остался лежать. И я уже не могла не смотреть, даже моргнуть не получалось. Вцепилась ледяными пальцами в каменный подоконник и шептала молитву.
Темное небо прочертила первая огненная стрела, почти сразу за ней, — вторая и третья. Ночь все светлее, горят не только смолги, — прелые листья, трава, полыхающие ветки деревьев тянутся через каменную стену к крышам домов.
Холодный ветер задувает в щели вокруг окон, в нем смешались запахи дыма и гари, горелой листвы и плоти. Дым серой завесой застилает небо, проникает в дома сквозь запертые двери. Только в храме царит тишина, мы все в каком-то оцепенении. И вместо слов кашель. И из-за едкого дыма слезятся глаза.
Не знаю, сколько простояла неподвижно. Время будто, также как и люди, подчинилось заданному смолгами ритму. Секунды длиною в целую жизнь, ночь — одно единственное мгновение.
Мое тело задеревенело, скрюченные пальцы от подоконника отцепила с трудом. Такое ощущение, что только что вернулась из-за стены, что лично побывала в самом пекле, и теперь приходится собирать себя по кусочкам. Заново учиться дышать и двигаться, моргать. Глаза нещадно щиплет. Я убрала прилипшие пряди с лица и вытерла ладонями мокрые от слез щеки.
Из панического ступора меня вывели сначала тишина, а после неуловимо изменившийся шум снаружи. Слов не разобрать, но мужские голоса стали звучать по-другому, как-то… радостно? Я непонимающе всматривалась в клубы дыма, но взгляд выхватывал только невнятные обрывки домов и улиц. Огни на домах гаснут, город остается в дыму и темноте.
— Финн, ты видишь что-то? — хриплый шепот наждачкой прошелся по горлу.
Молчание в ответ. Я на мгновение замерла, забыв сделать следующий вдох. Медленно повернулась и огляделась вокруг. Брата со мной рядом не было.
— Финн? — позвала, сползая по стене.
Дремлющая рядом на скамейке бабушка Валентина, встрепенулась и, также как я только что, растерянно огляделась.
— Недавно был здесь.
В храме очень темно, почти все свечи догорели. Идти пыталась бесшумно, чтобы не разбудить спящих. Игнорируя желание кричать, что есть мочи и звать брата, сбежала по лестнице вниз. Двигалась неловко, от страха дрожали колени и резало болью живот.
— Финн, ты где? — я тебя убивать буду, паршивец! Уши твои на весь храм заполыхают! Только найдись.
Обошла весь огромный зал и спустилась в подвал. Я заглядывала даже под скамьи и столы, в панике разворошила в подвале сено, напугав коров и кур. Вглядывалась в лица детей, надеясь обнаружить Финна закутанным в одеяло. Его банда на месте, а его нет.
Будить маму? И что тогда? Она ведь так и заснула, окруженная чужими детьми, уверенная, что брат со мной.
— Здесь есть еще одна дверь, — сказала Валентина, без просьб помогавшая обыскивать помещения. — Этот выход выводит на Липовую аллею. О нем мало кто знает, только служащие… Скорее всего, мальчик прошел туда. Если бы кто-то пытался открыть главную дверь, мы бы точно заметили.
— Он мог где-то спрятаться… — я не желала поверить в то, что Финн сбежал на улицу. Ну не настолько же он глупый?! Как он мог решиться на такое?
Последняя надежда исчезла при взгляде на открытый дверной засов.
— Нельзя терять время, может, он еще в проходе! — решила бабушка-библиотекарь, и поспешила к неприметной дверце.
Я успела схватить ее за руку.
— Н-но в-вы…
— Я пойду, а ты здесь будь. К маме иди. Если что, я уже достаточно на этом свете пожила. Да и бегаю пока еще шустро, легко не дамся, — у нее хватило характера, — или глупости, юмора, легкомысленности? — мне подмигнуть.
Ага, ну да… Все равно все обречены. Часом раньше, часом позже, какая разница, да? Нет. Разница есть. Скоро, уже скоро должен наступить рассвет.
Выдержала пару минут и двинулась следом по узкому проходу. В конце меня встретила толстая деревянная дверь и пустой выход. Ни Валентины, ни Финна.
Приоткрыла дверь и выглянула на улицу. Пришлось очень постараться, чтобы не выдать себя кашлем. Натянула на нос ворот жилетки и застегнула верхнюю пуговицу, чтобы ткань не сползала и прикрывала нижнюю часть лица. Не знаю, облегчит ли это дыхание. Дым всюду.
Ступила за порог и плотно закрыла за собой тяжелую дверь. И осталась стоять, бессмысленно таращась на дверную ручку. Брат убежал, оставив дверь незапертой. Не подумал и не вспомнил о тех, кто за ней. Оставил нас совершенно беззащитными.
От ярости, осознания и страха потемнело в глазах. Мой брат! МОЙ БРАТ сделал такое! Здесь не спасут Финна никакие оправдания, объяснения, ни голубые глаза-плошки. Если не попадется смолгам, если он жив, то не представляю, что с ним сделает отец.
От двери не отошла ни на шаг. Прислонилась лбом и закрыла глаза, пытаясь справиться с отчаянием.
