Высекательница Искр - [5]

— Это одна из граней Полотна Жизни, — уточнила сказочница, — которое сообща плетут все высекатели. Для нас эта грань станет дорогой домой.

Высекательница попыталась улыбнуться, но ей это не вполне удалось. Было заметно, что она сильно устала.

— А из чего состоят эти островные кочки? — спросила я, стараясь не думать о возможных трудностях пути.

— Это искры, вплетённые нами в общее Полотно Жизни. Среди них есть и твоя. С этого узелка, крепко завязанного на хвосте твоей змеи, ты начнёшь плести собственное полотно жизни.

Высекательница подмигнула мне, и её рот сам растянулся в улыбке. Она, как и я, радовалась, что покидает это ужасное место. Я взглянула на её бок, затем на свой — змеиных хвостов не было видно.

— А что, если засеять эти болота искрами? Они исчезнут?

— Это невозможно. Искры имеет смысл сеять только там, где их ждут. Люди должны хотя бы начать искать путь отсюда, чтобы получить право на искры.

— Но почему?

— Потому что иначе искры не имеют никакой силы. Пойми же, наконец, здешние люди живут ради своих змей: они видят глазами змей, слышат ушами змей, думают змеиными умами и чувствуют змеиными сердцами. Им не нужны наши искры!

Так, за разговорами, перепрыгивая с кочки на кочку, мы прошли гнилые болота. А вокруг становилось всё светлее и радостнее. Я даже не заметила, как мы оказались совершенно погруженными в тёплый и ослепительно яркий свет. Может, мы попали внутрь сказочного фонаря Высекательницы? Мне даже пришлось закрыть глаза. Когда же я их вновь открыла, мы с ней стояли прямо у моего дома. Сказочница говорила какие-то напутственные слова. Но, признаюсь, я их уже не слышала. Впервые я была несказанно рада тому, что наша прогулка закончена, и что я — дома. Почему, думаю, вы и сами понимаете.

В Долине Драконов

Долго ли мы шли, я сказать не берусь. Двигались чинно, неспешно, как никогда раньше. Высекательница впервые вела себя как светская дама, несмотря на свой не вполне подходящий наряд и всегдашний фонарик на голове. Она была похожа, скорее, на маленького заигравшегося шахтёра. И я казалась себе смешной оттого, что вынуждена была подыгрывать Высекательнице, церемонно шествуя, а не просто идя по дорожке.

Мы шли на бал или торжественный приём, который давал кто-то из её друзей.

— Там будет много важных особ, — говорила Высекательница, — и мы с тобой должны соответствовать.

— А не лучше ли нам было нарядиться в красивые платья, раз надо соответствовать?! — возразила я.

— На маскараде никто не заметит, во что мы одеты, всем важно лишь то, как мы себя преподнесём! — отпарировала Высекательница и, обернувшись вокруг своей оси, обвела нас лучом волшебного фонарика.

В тот же миг мы оказались в кругу веселящихся и танцующих людей. Их наряды и лица были прекрасны, движения изысканы. Я оробела, вспомнив, что мы одеты слишком просто в сравнении с ними. И мои манеры… Я не знала как подобает вести себя на светских приёмах.

— Милое дитя, расправь свои плечики! — неожиданно ласково произнесла Высекательница. — Всё это только маски и тени…

Голос Высекательницы завораживал. Вокруг по-прежнему веселилась толпа любезных незнакомцев, но они становились всё более тонкими, словно бумажными.

— Картонный мир картонных людей, — почти без звука прошептала я.

Но лишь мгновение всё окружающее казалось плоским, игрушечным. Словно в кино, исчезающие образы красивых благородных людей сменились на совсем иные — безобразные. По моей спине пробежал холодок, так неожиданно было открывшееся моему взору.

Калеки: безглазые или безносые, безрукие или безногие, на костылях, в лохмотьях, в изодранных и засаленных одеждах…

— Кто это? — в ужасе спросила я и прижалась к руке Высекательницы.

— Веселящиеся! — улыбнулась старушка. — Это гости, приглашённые на праздник. Видишь, как они принарядились по случаю.

Оглядевшись, я почувствовала себя чуть ли не принцессой. Моё скромное будничное платье было чистым, без единой заплаты и дырочки. Я могла бы гордиться своим нарядом.

Высекательница смотрела на меня, словно спрашивая: «Ну, как тебе маскарад?»

— Маскарад как маскарад, — ответила я на её мысли, старательно изображая безразличие.

Но Высекательница расхохоталась, да так громко, что на нас стали обращать внимание, и я смутилась.

Взяв за руку, как ребёнка, Высекательница повела меня через весь зал к двери, ведущей, как я думала, в другой зал, предназначенный для близких друзей. Дверь распахнулась сама собой, как только мы к ней приблизились. Мы шагнули в коридор, такой узкий, что мы едва помещались в нём, идя рядом друг с другом.

Это был тайный ход в подземелье. Мы шли без фонаря, погружённые во мрак, и только впереди виднелся слабый свет. Дойдя до конца туннеля, мы вышли в поле: широкое, с травой по колено.

Краски открывшегося нам мира были настолько яркими и насыщенными, что приходилось щуриться. Когда же глаза привыкли, я заметила вдали огромный валун, на котором сидел, сутулясь, такой же огромный дракон. Из его ноздрей, как и положено, шёл дым.

Когда мы приблизились, оказалось, что дракон курит трубку. Завидя нас, он степенно привстал и поклонился, не сказав ни слова.

«Какой-то странный и плохо воспитанный дракон, — подумала я. — Хотя бы поздоровался!» И тут же поняла, что сама должна была бы поприветствовать Хозяина Долины, раз уж пришла к нему в гости.