Высадка в зоне удара - [44]

– Скорее всего, обошлось. – В голосе Козаченко появились напряженные нотки. Он хорошо знал, что хозяин не любит, когда задуманное идет не так, как было задумано. – Отправленные Закировым за документацией «быки» в поезде нажрались до поросячьего визга, учинили драку с какими-то охранниками из Питерского ЧОПа, ну и все закончилось стрельбой. В результате два трупа достались мусорам, а прокуратура решает, как квалифицировать действия сторожей.

– Что с бумагами?

– Чисто. Видимо, никто из ментов не обратил внимания на ксерокопии. Сейчас и не такие документы могут оказаться в руках частника.

– Ясно. – Сосновский, погруженный в собственные мысли, машинально кивнул головой. Потом вскинул голову и посмотрел на Козаченко: – Единственное, что нас связывает с этим делом, это мое знакомство с Виниту. Нужно бы эту шероховатость подчистить.

– Но Рената никто не трогает – ни менты, ни прокуратура, – растерянно произнес Козаченко, хотя отдавал себе отчет, что судьба криминального авторитета уже предрешена.

– Сейчас это не имеет никакого значения. В нашем деловом сотрудничестве Закиров стал бесполезен. Во-первых, он не выполнил порученное ему дело; скажем так, отнесся без должного внимания, с прохладцей. При этом превратившись в нежелательного свидетеля, указывающего на мою заинтересованность в этом деле. И во-вторых, если позволить уголовнику тебя один раз продинамить, он это будет делать постоянно. Ренат Закиров балласт, причем опасный, и чтобы в будущем на него не рассчитывать, необходимо уже сейчас избавиться от него. И сделать это необходимо до начала сделки по покупке имитатора. Ты все понял, Владлен?

– Так точно, – окончательно растерялся Козаченко.

– Вот и займись этими делами.

Владлен, сообразив, что аудиенция с хозяином закончилась, направился было к выходу, но вспомнил, что не сообщил Сосновскому еще одну новость.

– Самуил Аронович, это еще не все, – негромко проговорил бывший подполковник.

– Что еще? – Теперь в голосе олигарха звучало неприкрытое раздражение.

– Вчера скончался Арчибальд Мальборо, – траурным голосом сообщил Козаченко.

– Чертовски жаль, – буркнул Сосновский, хотя на самом деле он одним из первых узнал о диагнозе старого разведчика и еще тогда сбросил его со счетов. – На похороны нужно отправить дорогой венок от «Хамелеона».

– Старик перед смертью исповедался своему духовнику, пастору Джорджу Патерсону, – без всякого перехода сообщил Владлен. – Я не исключаю, что он мог заодно поведать, чем занимался последние несколько лет.

– Н-да… – Диссидент задумался. – Ради красного словца Павлик заложил отца, – негромко произнес он. Потом, глядя на стоявшего напротив Козаченко, добавил: – Тайна исповеди в наше время уже не слишком почитаемый канон современными священнослужителями, и нельзя исключить вариант, когда в один прекрасный момент пастору захочется блеснуть в прессе своими разоблачениями. А это никому не нужно. Ты сможешь оформить скоропостижную смерть служителя культа как несчастный случай или уголовное нападение?

– Не вопрос, – заверил его бывший чекист. – У меня есть парочка надежных парней из местных. Они профессиональные преступники и выполнят любую работу, за которую хорошо платят. К тому же не наркоманы и не пьяницы, языки крепко держат за зубами.

– Отлично. – Сосновский изобразил на своем лице некое подобие улыбки. – Значит, твои парни займутся пастором, а заодно… заодно пока пусть присмотрят за усадьбой покойного Арчибальда – может, еще кого принесет на запах мертвечины…

Глава 10. Загадка от лукавого

Пивной бар «Хромой Вилли» занимал один из подвалов в самом сердце Сохо, лондонского района разгула, развлечений и разврата.

Молодой мужчина выше среднего роста, в легких, свободного покроя джинсах и навыпуск просторной рубашке, слегка покачиваясь, выбрался из бара на улицу.

День сменился ночью, и весь Сохо был залит разноцветными неоновыми огнями, демонстрируя появляющимся здесь ежедневно туристам, что праздник жизни только с наступлением сумерек по-настоящему начинает свой разбег.

Мужчина, перейдя через дорогу, направился к залитому светом стеклянному колпаку автобусной остановки. Не дойдя несколько метров до цели, он задрал рубашку, обнажив плоский живот и висящую на поясе сумку-«кенгуру», потом расстегнул «молнию» и извлек наружу пачку сигарет и зажигалку «Зиппо». Закурив, подвыпивший мужчина все спрятал обратно в сумку, похлопал себя по бокам и неуверенными шагами пошел дальше.

Звали выпивоху Никита Шаблин, он уже второй год работал собственным корреспондентом газеты «Аргументы и факты» в Лондоне. Многим в России нравилась его манера изложения, умение поднять острые вопросы даже в сытой и благополучной Великобритании. Его на родине пытались наградить «золотым пером», но, к сожалению, нашлись более достойные кандидаты. Хотя, по большому счету, Никите все эти церемонии награждений были до лампочки, журналистика на самом деле являлась лишь прикрытием для агента-нелегала, работающего на Западе. Впрочем, Шаблин был не просто агентом, он был автономным резидентом, анонимно курирующим цепь агентов-информаторов.

Его появление в Сохо как раз и было вызвано сообщением одного из информаторов о закладке в тайник срочного сообщения.