Высадка в Нормандии - [32]

Другие группы продвигались к затопленным районам в тылу сектора «Юта», чтобы перекрыть там все тропинки. Горстка десантников натолкнулась на пятнадцать немцев, которые везли на трех телегах боеприпасы. Парашютисты взяли их в плен и погнали по дороге впереди себя. Американец, который знал немецкий язык, предупредил пленных: если они попадут под огонь, немцы должны оставаться на месте и не двигаться. Вскоре раздались очереди немецкого пулемета. Десантники залегли на обочинах, а один из немцев бросился бежать, но его тут же подстрелили. «Мы бросили его на телегу, – вспоминал один парашютист. – Умер он попозже, в то же утро. С той минуты пленные не доставляли нам хлопот – они при всех условиях спокойно стояли во весь рост на дороге». Конечно, такие приемы являлись прямым нарушением Женевской конвенции.

Как и английским парашютистам, американцам предстояло расчистить и охранять посадочные площадки для планеров «Уэйко», которые должны были доставить подкрепления и тяжелое снаряжение. Но посадку планеров близ Сент-Мер-Эглиз не удалось провести так гладко, как хотелось. «Совершив небольшой марш-бросок, – рассказывал один из десантников, выполнявших эту задачу, – мы вышли на поле и обнаружили там нескольких охранявших его немцев. После короткой перестрелки они удрали. Поле это было просто большой поляной, окруженной лесом и несколькими крестьянскими домиками. Нам приказали быстро разобраться по отделениям и занять оборону по всему периметру, а потом ждать – больше делать было нечего».

В условленный момент включили сигнальные фонари. «Сначала мы слышали в отдалении гул самолетов, потом все стихло. Чуть позже послышались свистящие звуки. Шум нарастал, в нем резко выделялся треск ломаемых ветвей и целых деревьев, затем – грохот и вопли». Планеры подходили на большой скорости, один за другим, с разных направлений. Многие из них проскочили поле и приземлились в лесу, другие же врезались в дома и каменные стены. На планерах доставляли джипы, противотанковые пушки и иное вооружение, слишком тяжелое, чтобы сбрасывать его на парашюте. Груз был привязан веревками к фанерному полу планеров. Пилотам и находившимся в планерах солдатам подкреплений нечем было закрыться, кроме холста и тонкой фанеры.

В одно мгновение на поле воцарился полный хаос, планеры перепахивали его во всех направлениях. Снаряжение срывалось с креплений и в момент посадки вылетало через носовую часть планеров, нередко убивая и калеча летчиков. По всему полю были разбросаны тела погибших и тюки. Отколовшиеся от хрупких машин острые щепки пронзили некоторых солдат из числа высадившегося десанта. «Мы сразу постарались оказать помощь раненым, – писал один из парашютистов, готовивших посадочную площадку, – но понимали, что сперва необходимо разобраться, кому еще можно помочь, а кому уже нет. Развернули импровизированный санитарный пункт и занялись крайне печальным делом – отделяли мертвых от живых. Я увидел, что из-под фюзеляжа планера торчат чьи-то ноги и ягодицы, пытался его вытащить. Тело не поддавалось. Тогда я заглянул внутрь изломанного планера: верхнюю часть тела расплющило джипом».

Английские планеры, которые были больше по размерам, доставляли орудия 320-го планерного дивизиона полевых пушек. На этих планерах было еще опаснее, чем на «Уэйко». При жесткой посадке шасси переднего колеса пробивало тонкую фанеру пола и наносило пилотам тяжелые увечья. Большинство планеров потерпело крушение из-за царившей в воздухе неразберихи: слишком много машин шло на посадку одновременно, да еще и с разных направлений. Некоторые были подбиты огнем с находившихся поблизости немецких позиций. «Планеры с десантом налетели, словно воронья стая, – писал об этом один обер-ефрейтор немецкой 91-й воздушно-десантной дивизии. – Вот тогда-то для нас и началась настоящая война». Среди погибших американцев был бригадный генерал Пратт, заместитель командира 101-й дивизии. Его тоже погубил джип, сорвавшийся, когда планер резко остановился, врезавшись в дерево. Через 20 минут выгрузилось достаточно солдат посадочного десанта, и теперь они сами могли позаботиться о своих раненых товарищах. Санитары работали не покладая рук, делали уколы морфия, раздавали таблетки сульфаниламидов, использовали весь имевшийся перевязочный материал.

Часть планеров вообще пролетела мимо посадочной площадки. Один при посадке угодил на мину и взорвался. Другие сели в затопленных районах – это хотя бы смягчило удары при посадке. Пилотам надо было не забыть снять бронежилеты прежде, чем прорубать отверстия для выхода в бортах: вода местами была довольно глубока.

Прибывшие на планерах пехотинцы в эти минуты были особенно уязвимы, если оказывались вблизи от позиций немцев. «Приземлившись, – писал один пилот, – мы обнаружили, откуда стреляют немцы, которые чуть-чуть не попали в меня еще в воздухе. Там был блиндаж, а в нем с десяток насильно мобилизованных поляков под командой единственного немца. После того, как посадочный десант с нескольких планеров, в том числе и нашего, обрушил на блиндаж град пуль, противник прекратил сопротивление. В блиндаже стало тихо, потом раздался один-единственный выстрел. Затем мы услышали громкие возгласы, смех, и поляки вышли наружу, высоко подняв руки. Воевать против американцев они не собирались, поэтому просто пристрелили унтера-колбасника».