Подумав, ответил:
- Из-за моих обкомовских знакомых.
На ее недоуменный взгляд, пояснил:
- Не думаю, что оставят меня без контроля, а я не хочу, чтобы посторонние знали моих друзей и знакомых. Вдруг посчитают их неблагонадежными. Не хочу никому создавать проблемы.
- Меня все время мучает вопрос - Петр Петрович действительно может быть твоим, а значит нашим родственником? - признается тетя.
- Кто его знает? Весной с отцом ездили на его родину, на похороны. Я редко кого знал из съехавшихся с разных краев родственников и даже не слышал про них. Возможно, папа тоже не знал всех лично. Там собралось более пятидесяти человек. Упоминались не приехавшие родственники из Ленинграда, - сообщаю. - Мне пытались рассказать, кто есть кто, но я на втором десятке запутался во всех родственных связях, - усмехаюсь. - Удивился даже, что Соловьевых так много, - признаюсь с улыбкой.
- Мне тоже тогда нельзя никого в гости приглашать? - пугается.
- Почему? - удивляюсь. - Это же твои знакомые. А тебя Ксенофонтов назвал хорошей и упрекнул меня, что зря скрывал замечательного человека.
- Ты меня скрывал? Зачем? - краснеет.
- По той же причине, - улыбаюсь. - В школе сомневались - нужен ли я им. Если бы не позвонил из школы Петру Петровичу, то возможно они до сих пор о тебе не знали.
- Но почему нужно тебя контролировать? Приглашать на учебу тебя и родителей на работу в Ленинград? Зачем эта конспирация? - искренне недоумевает.
«Ну вот, вляпался!» - теряюсь и начинаю частично признаваться:
- Сам не знаю. Написал песню о блокаде и передал Романову. Попутно помог задержать преступника, которого милиция не могла поймать долгие годы. Пока находился в комсомольском лагере на мою родину приезжали двое мужчин и расспрашивали обо мне. После этого родителям выделили вне очереди квартиру, а потом меня вызвали в Ленинград на беседу. Вроде хотели поощрить за помощь в поимке маньяка, но я отказался. Они не настаивали, так как не хотели афишировать нерасторопность милиции. Так думаю. После этого мне предложили продолжить учебу в Ленинграде и обещали поддержку в дальнейшем. Может чего разглядели во мне? Или Ксенофонтов постарался, признав родственника? Не знаю.
- Что за преступник? Почему ты мне ничего не рассказал? - негодует.
- Много лет один подлец, представляясь сотрудником милиции, нападал на девчонок-подростков и заодно грабил. Напоминаю, что это секрет. Меня предупреждали об этом молчать, - пристально смотрю на нее, пока она не кивает.
- То, что ты необычен, талантлив и ведешь себя как взрослый, я это давно поняла, но что они хотят? Если конечно не считать родственных связей с работником Обкома, - размышляет вслух. - А тебе ничего не предлагали? - интересуется, уловив какую-то мысль.
- Еще нет, но Петр Петрович предупредил, что вероятно меня вскоре вызовут в КГБ на беседу. Только тетя, это тоже секрет, - сообщаю и предупреждаю.
- Ну, тогда понятно все, - вздыхает и сразу успокаивается.
Вера у советских людей во всемогущество тайного и от этого загадочного ведомства безгранична. В КГБ всегда знают, чего хотят и что делают. Об этом пишут в книгах и показывают в фильмах. Там работают рыцари без страха и упрека.
Мне уже надо бежать. Опаздываю на встречу. Об этом заявляю успокоенной хозяйке и, схватив сумку, исчезаю за дверью.
В метро, а затем в электричке анализирую состоявшийся разговор с тетей. В целом доволен. Удивлен только тем, что состоялся он так поздно. Я бы задался вопросами раньше. Удачно прикрылся секретностью и КГБ. Если нас слушали, то должны остаться довольными, но вот родственницу я подставил. Теперь она стала секретоносительницей. Пусть этот секрет придуман. Вероятно, будет гордиться моим доверием.
С Эдиком обнялись, встретившись у лестницы с платформы.
- Чего так долго? Одну электричку пропустил, пока тебя ждал, - упрекнул.
Пожимаю плечами. Так получилось.
- Куда идем? - интересуюсь.
- В Бригантину, - морщится.
В недоумении смотрю на него.
- Ленка так захотела, - поясняет. - Это молодежное кафе. Там ничего крепче слабоалкогольных коктейлей и кофе с коньяком не продают. Она тоже, как и ты думает о завтрашней школе.
- А ты не думаешь? - иронизирую.
- Было бы, о чем переживать? - отмахивается.
- Пойдем цветы девчонкам выберем, - предлагаю.
- Пойдем лучше в гастроном и там выберем портвешок или чего покрепче. Не так бесполезно время проведем в кафе, - выдвигает встречное предложение.
Купили цветы и водку с портвейном для своего коктейля. Довольный Эдик заскочил в будку телефона-автомата и подмигнул, косясь на мою сумку.
Встретив девчонок, церемонно я поцеловал руки обеим и вручил свой букет бывшей соседке за столом, чем заметно смутил ее. Услышав звон стукнувшихся бутылок в моей сумке, подружка Эдика возмутилась:
- Курочкин! Ты опять за свое? Без вина день провести не можешь?
- Солнышко! Ну, что ты говоришь? Конечно могу, но должны же мы отметить последний день на свободе и проводить лето! - подлизываясь, друг обнимает ее и пытается поцеловать.
Та демонстративно отстраняется, но заметно, что довольна знаками внимания. Моя сегодняшняя подружка одета в пестрое обтягивающее платье до колен и голубую ветровку. Так с шутками и смехом двинулись к комплексу торговых заведений и сервиса.
