Выныривай, Колибри - [53]

Он замолчал.

Слёзы навернулись ей на глаза, но она усилием воли заставила их не звучать в голосе.

– Я видела твоё сообщение.

Никакого ответа.

– Зачем ты писал мне?

Аннабель имела в виду не только сегодняшнее сообщение. Но и все остальные. И зачем он дёргал её за хвостик? И смотрел так, как он смотрел? Если всё это время у него была Каролина?

– Я просто хотел убедиться, что всё в порядке, – произнёс наконец Коннор. – Что ты в порядке. Что ты не…

Он даже не потрудился закончить фразу. Ну или не смог – ведь Каролина была рядом.

Аннабель всегда плохо справлялась с теми заданиями в тестах мистера Дерриксона, где надо было продолжить предложение. Но закончить то, что не договорил Коннор, могла легко. Он хотел убедиться, что она не сердится на него. Что она по-прежнему считает его прекрасным и неотразимым. Ему это важно. Элиза была права.

Снова зазвучал голос в громкоговорителе. Автобус до парома отправлялся. Со всеми пассажирами. Но без неё.

– Ладно, – сказала Аннабель. – Пока, Коннор.

Она отключилась, не дожидаясь ответа, и спрятала лицо в ладонях.

Что с ней не так? Теперь Аннабель сама не могла поверить, что позвонила Коннору. И всерьёз думала, что тот бросится на помощь. Но почему? Потому что прислал ей одно бессмысленное сообщение, не требовавшее никаких усилий?

Это было ещё глупее, чем явиться на вечеринку, куда её никто не звал, и плюхнуться на песок рядом с ним. Ещё глупее, чем решить, что она впишется в папину жизнь после того, как они не виделись много лет, а плохие воспоминания были настолько же сильнее хороших, насколько прожектор ярче светлячка.

Телефон зажужжал. Новое сообщение от Коннора:

Извини, Кей-Би

Аннабель смотрела на два этих жалких слова. Одно из них он даже не напечатал полностью. И на это ленивое, пустое, хмурое лицо. Новое острое чувство пробилось сквозь стыд и заставило её выпрямиться.

Злость.

Она злилась на себя, да.

Но и на Коннора тоже.

Извини, написал он.

Что ж, ей тоже хотелось извиниться. Извиниться за ту себя, которая вышла из бассейна и услышала, как Коннор говорит о том, что она уже совсем взрослая. Извиниться за то, как она восприняла тогда эти слова.

И извиниться перед розовощёкой Каролиной, которая сейчас липнет к Коннору в автобусе и не знает, как он ведёт себя с другими девушками.

Аннабель вспомнила Коннора в тот день, когда она второй раз выступала за их команду. Как он спешил поздравить её с успехом, пока она не ушла. Сдвинул на лоб очки для плавания, а вокруг ярко-зелёных глаз краснели отпечатки от них.

Она представила себе, как хватает эти очки и оттягивает так далеко, как только сможет, а потом отпускает. И они – бэнц! – врезаются прямо в его красивое, соблазнительное, уверенное, очаровательное лицо.

Аннабель закрыла его последнее сообщение и позвонила тому человеку, кому должна была позвонить в первую очередь.

– Белль! – мама ответила ещё до того, как закончился первый гудок. – Оставайся там, где ты есть, малыш. Я буду через десять минут.

Мама рванула в Бостон сразу после того, как получила её сообщение утром.

Она переправилась на пароме со своей машиной и сначала поехала к колледжу, где проходил летний лагерь Джереми, решив, что Аннабель может быть там. Потом папа позвонил ей после того, как Аннабель убежала из кафе, и мама направилась в сторону его района. Когда же Аннабель наконец включила телефон, мама смогла определить её местонахождение и сейчас уже подъезжала к станции.

Мама подбежала к тому месту, где сидела Аннабель, – напротив киоска, торговавшего кренделями, – и крепко-крепко обняла её.

– Прости меня, – прошептала Аннабель. – Прости, что я всегда заставляю тебя волноваться. И всегда всё порчу.

Мама немного отодвинулась. Морщинка между бровей выглядела немного по-другому. Озабоченно, а не встревоженно. Кажется, будто это одно и то же, но на самом деле нет.

Озабоченно – это полная противоположность тому, как звучал голос Коннора, когда Аннабель сказала ему, что застряла.

– Солнышко, ты вовсе не всегда заставляешь меня волноваться. Почему ты так решила?

– Ну, из-за учёбы… И потом, Коннор и моя рука…

Мама взяла Аннабель за здоровую руку и потянула её обратно на скамейку.

– Аннабель. Я горжусь тобой. И счастлива, что ты есть. Конечно, иногда я немного волнуюсь. Но я не знаю ни одной мамы, которая бы не волновалась за своего ребёнка. Это идёт в комплекте.

– Но… в субботу вечером вы с Митчем болтали на веранде, когда ещё не знали, что я пришла… и вы выглядели такими счастливыми вдвоём. Я не такая, как вы. Я всё порчу.

Мама по-прежнему держала Аннабель за руку. И сейчас сильно сжала её.

– Знаешь, что мы с Митчем делали в субботу, когда ты легла спать? Мы смотрели все видео с твоими заплывами, какие нашли у него в телефоне. Как ты обгоняешь всех этих девушек, которые в два раза больше тебя. И как снова выходишь на дистанцию после того, как тебя дисквалифицировали.

Аннабель смотрела на три тонких браслета на мамином запястье, но при этих словах подняла взгляд.

– Почему?

– Потому что мы восхищаемся тобой, Белль. Ты так много работаешь. И не сдаёшься, когда что-то идёт не так. – Мама немного наклонила голову, чтобы заглянуть Аннабель прямо в глаза. – Ты очень смелая, солнышко. И очень сильная.