Выносливость - [62]

Пожалуй, самой известной жертвой теплового удара в спорте можно назвать британского велосипедиста Тома Симпсона[266], который умер менее чем в 1,5 км от вершины горы Мон-Ванту в жаркий день во время Tour de France 1967 года. Воля Симпсона к победе и способность к самоистязанию были печально известны, поэтому когда он, попетляв по дороге, упал на землю, никого не удивило его требование (во всяком случае, так гласит трогательная, но, вероятно, апокрифическая история): «Посадите меня обратно на велосипед!» Гонщику удалось проехать еще 400 м, прежде чем он снова упал, после чего умер еще до того, как полицейский вертолет доставил его в ближайшую больницу.

Как и Гилпин, Симпсон вышел на свой последний старт больным: несколько дней его мучил неприятный желудочный вирус, что, как вспоминал потом механик, заставило его отмывать велосипед после одного из предыдущих этапов. Однако история велоспорта помнит о Симпсоне другое: амфетамины. В день своего трагического падения он имел при себе три упаковки таблеток — две пустые и одну полную наполовину, а вскрытие подтвердило наличие вещества в его крови. Стандартная версия его смерти — из-за таблеток он стал менее рассудительным, был «одурманен и не осознал, что достиг предела своей выносливости»[267], как выразилась британская газета Daily Mail несколько недель спустя.

Но истина все-таки немного сложнее. В 1980-х биохимик и марафонец-любитель Эрик Ньюсхолм[268] из Оксфордского университета предположил, что усталость во время упражнений на выносливость может быть частично вызвана изменениями концентрации нейромедиаторов в мозге. Эта гипотеза не подтвердилась, но привела к серии исследований, в ходе которых проверялось влияние различных изменяющих химию мозга препаратов на выносливость. В нормальных условиях их влияние было минимальным, но в жару препараты, повышающие концентрацию дофамина в мозге, оказывали значительно более серьезное воздействие.

Даже в состоянии покоя испытуемые, принимавшие ингибиторы обратного захвата дофамина (которые повышают уровень дофамина в мозге), имели более высокую температуру тела, и это подтверждает, что лекарства меняли восприятие и внутреннюю регуляцию тепла. Когда испытуемые начинали выполнять физическую нагрузку в жару, они работали дольше и лучше, заставляя организм греться сильнее обычного критического порога, хотя и не чувствовали, что перегреваются. «Их “предохранительный тормоз” не работал[269], — объясняет Ромен Миузен, физиолог из Брюссельского свободного университета в Бельгии, который провел несколько важных экспериментов. — Они стали способны проникать в опасную зону без отрицательной обратной связи со стороны центральной нервной системы». Это, вероятно, и случилось с Томом Симпсоном.

В суде над Джейсоном Стинсоном несколько медицинских экспертов, включая того, к кому первоначально обратилось обвинение, показали, что использование психостимуляторов[270], вероятно, способствовало повышению восприимчивости Гилпина к тепловому удару. Конечно, миллионы людей в США регулярно принимают эти препараты, однако эпидемии тепловых ударов не наблюдается (хотя есть одно исследование, проведенное учеными Университета Джорджии, в котором подсчитали, что смертность от жары в футболе втрое[271] возросла с 1994 по 2009 год в период, в течение которого рецепты на подобные лекарства выписывали подросткам вдвое чаще). В любом случае смерть Гилпина была случайностью, как удар молнии без какой-то одной явной причины. Но стечение незаметных на первый взгляд факторов риска — препарат, болезнь и, возможно, креатин (который, по мнению некоторых ученых, способствует тепловым ударам) — сделало Гилпина «громоотводом», притягивающим молнии чуть сильнее, чем обычно.

В списке сопутствующих факторов отсутствует один пункт — обезвоживание. Это было камнем преткновения в уголовном деле, основанном на сообщениях о том, что Стинсон отказал игрокам в перерывах на питье во время тренировки, а также общем предположении, что большинство проблем в жару возникает из-за недостатка жидкости. Описания футбольной тренировки от очевидцев при пристальном изучении заводили в тупик (самые обличительные принадлежали бывшей подруге брата Стинсона, которая смотрела матч девочек на соседнем поле). У всей команды было три запланированных перерыва на питье во время тренировки, и некоторые игроки пили между упражнениями.

Было, конечно, много криков. Даже адвокат Стинсона сказал судье: «Думаю, вы можете обратить внимание суда на то, что Джейсон Стинсон вел себя как придурок в тот день»[272]. Но мальчики пили, и анализы крови и мочи, проведенные, когда Гилпин прибыл в больницу, показали, что он не был даже умеренно обезвожен. Именно этот факт более, чем что-либо, убедил присяжных оправдать Стинсона после полуторачасового заседания. Несмотря на вдолбленные в нас поколением проповедников общественного здравоохранения заветы, наставление пить больше не спасло бы Макса Гилпина. И это, оказывается, не единственная ошибка общепринятой гипотезы о гидратации.

Глава 9. Жажда

15 августа 1905 года, за несколько часов до рассвета, Пабло Валенсия и Хесус Риос