Выхожу один я на рассвете - [23]

- Вот так! - Семен сурово щурится. - Короче, за Петю и его верный глаз! Чтобы, значит, наши ихних, а не наоборот!

В дверь кто-то звонит.

- Если моя, то меня нет! - Снова шепчет Семен.

Я ставлю стакан и бреду открывать. Это Настенька. По-прежнему золотоволосая с бесподобными щечками.

- Добрый вечер! - Она неуверенно улыбается.

- Здравствуйте!..

- А я с Агафоном пришла знакомиться. Не рано?

На кухне падает и разбивается стакан. Настенька вздрагивает.

- Это он?

Я неопределенно пожимаю плечами. Собравшись с духом, отважная аспирантка шагает через порог.

- Мне обязательно надо его увидеть! Или хотя бы услышать!

- Конечно, конечно... - Язык мой не поспевает за мыслями, а ноги за хозяином. На кухню Настенька врывается раньше меня. И, конечно же, столбенеет при виде волосатого и небритого Семена.

- Это... Это вы?

Пробудившийся барабашка приходит в ревнивое волнение. Со стола летят на пол тарелки и куски хлеба. Бутылка начинает вибрировать, подпрыгнув над столом, маленькой ракетой переправляется в раковину.

Семен в явном затруднении. Пальцем ткнув себя в грудь, робко уточняет:

- Это действительно я. Но вот это... - Он кивает на кухонный раззор. - Это уже он. Честное слово, тетенька!

Глава 13 Как равный с равным говорю...

Ночь позади и ночь впереди. О Настеньке стараюсь не вспоминать, очень уж разителен контраст. Я один перед шеренгой здоровых быков. За плечами родина, и отступать, как это у нас обычно бывает, совершенно некуда.

- Что там у тебя? - Келарь косится на сверток в моих руках.

- Ммм... Картина, - лепечу я.

- Картина? - он явно не верит. - А чего ты ее так держишь?

Я действительно держу картину словно щит. Видимо, неосознанно прикрываюсь от взоров выбравшихся из иномарок бойцов. Как я и предполагал, на стрелку к пустырю Келарь приехал в сопровождении вооруженных хлопцев.

- Так... - Не слишком уверенно Келарь делает попытку зайти справа, но движение мне столь не нравится, что я немедленно разворачиваюсь. Завернутая в брезент картина снова оказывается между нами. Уголки губ авторитета нервно подергиваются.

- Ты, дурик, это... Соображай! Оно же само может сработать!

Мою картину он явно принимает за что-то опасное.

- Я такие штучки знаю, - шепчет ему один из качков. - Противопехотная. Направленного действия. Пять тысяч шариков...

- Каких еще шариков! - Раздраженно бурчит Келарь.

- Стальных, конечно.

- Его же самого разнесет.

- Так придурок! Не понимает...

Эти ребята меня почти не стесняются, и мне ничего не остается, кроме как стоять и слушать. Они достают сигареты, щелкают зажигалками, нервно затягиваются фиолетовым смогом.

- Эй, чувачок! Что-то запаздывает твой спецназовец. Две минуты осталось.

- Он подойдет, - обещаю я.

- Подойдет или подъедет?

- Ну, наверное, объявится как-нибудь...

Забавно, но я попадаю в яблочко. Ни подходить, ни подъезжать Петр Селиванов не собирается. Подозрительный гул прижимает все живое к земле, проливается сверху свинцовой волной. Вздернув головенки, мы с изумлением наблюдаем приближающийся к пустырю вертолет. Честно говоря, в реалиях явление - откровенно жутковатое. Это по телевизору мы к ним давно привыкли, а вот вживую, слава Богу, почти не встречаем. Я поневоле сутулюсь, еще крепче обхватываю картину. От работы могучего двигателя начинает вибрировать череп, работа незримых поршней вызывает слабость в коленях.

- Атас, Келарь! Делаем ноги!

- Стоять! - Пахан тоже встревожен, однако остается паханом до конца. - Не станет он здесь... Тут же город, в натуре! Тем более, и шибздик рядом...

Вертолет плавно опускается, нас толкает вихревым потоком. Пестрый хлам - главное украшение пустыря - взлетает вверх мусорным облаком осыпается на наши макушки. Лопасти еще месят воздух, а наружу уже выбирается Петя Селиванов. Безо всякого оружия и без охраны. Тяжело ступая, он приближается ко мне.

- Принес? - Кричит Петя, силясь перекрыть гул турбин.

Я протягиваю ему картину.

- Вот и ладушки! - Он взвешивает картину, словно пытается определить ее вес. От этого странного движения команда Келаря бледнеет и вжимает головы в плечи. Петя тем временем сует картину под мышку, с ехидцей оглядывает выстроившуюся вереницу иномарок. Рядом с его воздушным, раскрашенным в боевой камуфляж гигантом - механизированные еврочерепашки выглядят жалко.

- Ну что, браток, какие проблемы? - Петя смотрит на Келаря, и тот немо шевелит губами. За шумом мотора ничего не слышно, но Петя, кажется, и не собирается ничего слушать. С озабоченностью взглянув на часы, рычит:

- Короче, так, зема. Сейчас мне некогда, но если есть претензии, выкладывай. Формулируй коротко, без лишнего базара. Если все путем, я улетаю, а нет... - Глаза Пети оценивающе пробегаются по столпившимся боевикам, вновь возвращаются к воздушному богатырю. Лицо Келаря мучительно морщится. Кажется, еще секунда, и его вырвет.

- Что? Не слышу! - Петя наклоняется к нему и перехватывает картину удобнее. - Все нормально, говоришь? Это ты хорошо сказал. Правильно. - Петя похлопывает медвежьей дланью по литому плечу авторитета. - Тогда мы это, улетаем. Слышь?

Голова Келаря дергается. Он слышит.