Выхожу на связь - [17]

— Сейчас в Вавеле резиденция гаулейтера Франка, — показал на дворец Юзеф.

Он ориентировался в Кракове превосходно. Казалось, ему был знаком каждый дом и каждый проходной двор. И они без помех добрались до улицы Ладна, нашли дом машиниста Томаша Чижа.

Томаш прочел рекомендательное письмо от брата, и лицо его засветилось. Но тотчас он стер улыбку и посмотрел на пришельцев с подозрением:

— А откуда у вас письмо Петруся?

Юзеф показал машинисту карточку Петра Сендора. Фотография рассеяла сомнения осторожного Томаша:

— Петрусь жив! Как он там? Рассказывайте, други! — Но все же оставить их у себя в доме отказался: — Зверствует гаулейтер Франк. Строжайший приказ: если найдут чужих, всей семье расстрел. А проверки и облавы каждую ночь. Бардзо пшепраше, панове!

— Что же нам делать?

Машинист задумался. Потом сказал:

— Чекайте! Я скоро вернусь.

Жена Томаша смотрела на незнакомцев налитыми страхом глазами. У ее ног сгрудились малыши. «Конечно, когда всей семье — расстрел…» — подумала Ольга.

Томаш вернулся и сказал, что их переправят в деревню Могила, к старикам — родителям Петра Сендора. Там не так опасно. Да и с харчем полегче.

— Я останусь в Кракове, — отказался Юзеф. — Надо осмотреться, оформить документы.

Анна спросила:

— Не боишься?

— Найду старых знакомых.

Ольга не стала возражать: правильно, надо осмотреться.

В семье Сендора девушек приняли как родных. Отец Петра и мать не знали, как отблагодарить за добрые вести о сыне. Не допытывались, кто они да откуда. Война разметала людей по свету, научила осторожности. Догадывались, наверное, старики, что девушки «оттуда», но как перебрались сюда и зачем — их дело. Днем Ольга и Анна прятались на чердаке или в стодоле — примыкающем к жилому дому амбаре с сеном и крестьянской утварью. Ночью переходили в избу.

Все документы и деньги остались у Юзефа. Девушки ждали: вот-вот он появится, они переберутся в Краков, легализуются и приступят к выполнению задания. Единственное, что они пока смогли сделать, — это перенести в дом рацию.

Прошло несколько дней — и они узнали страшную новость. Из Кракова приехал машинист Томаш. Заикаясь от волнения, он рассказал, что утром в его квартиру ввалился пьяный Юзеф. Он размахивал пистолетом, грозился, что приведет в дом жандармов, и допытывался, куда Томаш упрятал «этих девок».

«Невероятно!.. Может быть, Томаш что-то напутал? Как же так? Что теперь делать?.. — Мысли бились в голове Ольги. — Нет, не может быть!.. У Юзефа все деньги, все документы. Он же — руководитель… Несколько часов назад она передала в Центр: „Готовимся выполнению задания“. Неужели все пошло прахом?..»

Она взяла себя в руки:

— Успокойтесь, Томаш. Возможно, это ошибка. Он просто выпил лишнего… Мне надо самой увидеться с Юзефом. Скажите ему, пусть он приедет сюда.

Томаш уехал. Ольга вернулась на чердак. И почувствовала, что ее знобит. К ночи она разболелась. Поднялась температура. От боли раскалывалась голова. Анна меняла холодные компрессы и причитала:

— Цо бенде? Цо бенде?..

Предатель

Наутро Юзеф приехал. Пошатываясь от слабости, Ольга спустилась в комнату.

— Ну, что тебе от меня надо? — сразу с крика начал руководитель группы «Львов», при виде ее вскочивший со стула.

Лицо его было потное, лоснящееся, опухшее. Глаза потемневшие и наглые. С трудом можно было узнать в этом человеке того спокойного мужчину, с которым она жила в одном доме в Киеве. «Он снова пьян» — догадалась девушка. Негромко сказала:

— Потише, прошу вас… Почему вы не приступаете к работе? Где документы? Почему вы пьяны?

— Не твое дело, пся крев! — взревел Юзеф, снова вскакивая со стула. — Не задавай мне вопросы! Здесь задаю вопросы я!

— Успокойтесь.

— Здесь будет так, как хочу я! — продолжал кричать он. — Захочу — выдам тебя немцам, захочу — застрелю!

Он стал шарить рукой в кармане.

— Успокойтесь, Юзеф. Вы, наверное, сошли с ума… — Ольга устало села. — Вы же знаете: будет не так, как вы хотите, а как должно быть… Вы же знаете: мы тут работаем не одни.

Юзеф молча, мутно посмотрел на девушку. Отвел глаза. Вынул руку из кармана.

— Добже, не будем ссориться.

Ольге показалось, что он разом протрезвел.

— На днях мне обещали документы, — примирительно сказал он. — Я приеду, привезу. Вы отсюда не уходите, ждите.

На второй день снова явился машинист Чиж:

— Друзья узнали: у Юзефа в фашистской жандармерии работает родной дядя. Юзеф бывает у него каждый день. Вечером пьянствует в ресторане с женщинами. Что делать? Он всех нас продаст!

Что же делать? Ольга больше не сомневалась: Юзеф не может быть руководителем разведгруппы. Но кто он? Предатель? Или просто трус? От этого зависит степень опасности, угрожающей им всем. Но, если он предатель, почему он уже не выдал их? Если трус, почему так ведет себя?.. Медлить нельзя, нужно что-то решать.

Она тут же на чердаке установила рацию, по стрехе натянула антенну.

«СИБ!.. СИБ!.. СИБ!.. „Львов“ деньги тратит женщин и водку. Грозит. Занимается провокацией и шантажом. Все возможности легализации отпали».

Центр ответил:

«Порвите все связи со „Львовым“. Проверьте, нет ли за вами хвостов. Уйдите от возможного преследования…»

Ольга обсудила положение с Анной. Та предложила: