Выхожу на связь - [106]

Вскоре разведчики уже сидели за столом, пожилая словенка поставила перед ними еду, все, что было в доме, села рядом и, пока они ели, рассказывала:

— Фашисты всюду в округе, на каждом шагу, в соседнем доме штаб немецкой части. Рядом шоссе. И гитлеровцы всякий раз заходят на хутор поесть, обогреться. Надо уходить вам отсюда как можно быстрее. — Она назвала самые опасные места, где располагались части противника.

…Лишь на третьи сутки разведчики добрались до места, где жили родители Ивана, а неподалеку, в соседнем селе, его жена. Отец Ивана не задавал вопросов, только понимающе смотрел на Виктора и Лену. А мать все ходила вокруг сына, причитала и плакала от радости. Вернулся, живой!..

До войны Иван работал на фабрике «Плин» в Мариборе. Потом пришли немцы, угнали молодых парней и девчат в Германию, а в сорок третьем, когда гитлеровцев крепко стукнули под Орлом, Иван был мобилизован в гитлеровскую армию и спешно отправлен на Восточный фронт. В Бессарабии при первом удобном случае он сдался в плен к русским. Там познакомился с другим, таким же, как и он, пленным, своим земляком Виктором Пекошаком.

Сидеть бездействуя и ждать, когда кончится война, казалось невозможным. Все мысли были о доме, о близких. Иван и Виктор знали, как тяжело сейчас на родине, в их Югославии. Перед глазами неотступно вставали картины, свидетелями которых они были. Виктор ведь тоже до сорок третьего находился на оккупированной территории. Он видел, как фашисты тысячами угоняли словенцев в концлагеря, жгли села, расстреливали заложников — стариков, детей… Все чаще и чаще Виктор и Иван думали о фронте. Однажды они рассказали об этом советскому офицеру.

— Отправьте нас на фронт, — попросил его Виктор. — Мы должны воевать!..

Спустя некоторое время Виктор Пекошак и Иван Крапша узнали, что их направляют в часть особого назначения. Там, в прифронтовой школе разведчиков, они познакомились с девушкой невысокого роста, с густыми каштановыми волосами. Звали ее Леной…

…Иван плотно закрыл дверь на чердак. Вытащил спрятанную рацию. Привычными движениями Лена растянула антенну. И тут же вспомнила о своих товарищах, что там, далеко, за сотни километров отсюда. Как волновались они, наверное, эти трое суток, не зная, что с группой…

Лена села на ящик, пододвинутый Иваном, надела наушники, быстро настроилась на волну, взялась за ключ. «Наконец-то! — подумала она с волнением. — Выхожу на связь!» И вот уже полетели в эфир точки, тире, точки. Она выстукивала: «№ 1, 26 января 1945 года. Начальнику.

Приземлились благополучно, точно назначенном пункте. Связались с отцом Мирного, у него и база. Установили: Птуй, Марибор — много гитлеровских войск. Продвигаться ли на Загреб? Ждем указаний. Лена».

Радистка перешла на прием. В наушниках трещало, скрипело. Наконец сквозь шум пробились долгожданные звуки. Лена приняла радиограмму. Совсем коротенькую. Дрожащими руками она держала листок бумаги и молчала. Иван, стоя у нее за спиной, уже который раз спрашивал: «Ну что там?» А Лена все смотрела на листок.

— Ты знаешь, Иван, не знаю, что со мной. Смотрю и не понимаю, — испуганно прошептала она и взглянула на него огромными, ставшими еще темнее глазами.

— Ну, ну, не волнуйся. Успокойся же!..

Лена склонилась над листком бумаги.

— Подожди, подожди, сейчас!.. Кажется, вспомнила. — И торопливо стала записывать слова. — Слушай!

«Лене. Поздравляю всех благополучным прибытием. Желаю успеха. Сообщите, можете ли иметь своих людей Загреб, Марибор, Птуй. Начальник».

— Ура! — вскочила Лена. — Связь есть! — И захлопала в ладоши, по тут же смутилась и притихла…

Иван пришел вечером. Вернулся уставшим, мрачным.

— Встретился со знакомым, — тихо промолвил он. — Знаю, наш человек. Спрашиваю, где партизаны? По глазам вижу — знает. Помоги, говорю, связаться с ними, а он молчит. Не доверяет. Где ты был это время, интересуется. Я и про службу у немцев сказал и про то, как к русским в плен сдался… А вот теперь, говорю, вернулся, чтоб воевать. Помоги… А он в ответ: «У немцев, значит, служил?..»

…Спустя несколько дней Иван снова встретился со своим знакомым. Звали его Янко Дрозг.

— Один человек с тобой поговорить хочет, — сказал он. — Приходи завтра в два часа в балку — знаешь где…

В назначенном месте Ивана ждал Янко и с ним высокий лет сорока пяти мужчина.

— Роби, — назвал он себя, протягивая Ивану руку.

Сели на поваленное дерево. Роби, даже не пытаясь скрыть неприязнь, проговорил:

— С партизанами связь ищешь? А чем ты докажешь, на кого работаешь? Покажи документ.

Но документа, естественно, не было. И как ни старался Иван убедить Роби, что прислан Советской Армией, тот настойчиво повторял:

— Слова ничего не стоят…

— Пойми, — говорил Иван, — сложно нам. Людей еще знаем плохо. Связи пока не налажены. Да и оставаться в доме отца невозможно: кругом гитлеровцы.

Роби ничего не ответил.

На следующий день за Иваном и его разведчиками пришел Янко.

— Собирайтесь. Быстро. — И повел их по темным переулкам. — Здесь, — сказал он, подводя их к небольшому домику, весьма невзрачному на вид.

Янко стукнул трижды в дверь, она открылась, и разведчики оказались в небольшой винарне. Хозяин, звали его Франц Коронек, провел пришедших в подвал. Пол небольшого помещения был завален яблоками, а по бокам, у стен, стояли винные бочки.