Выходим на рассвете - [59]

Варшаньи, шедший последним, остановился, заговорил вкрадчиво-спокойным голосом:

— Вы, Гомбаш, перейдя на службу врагу, совершаете не только преступление, наказуемое законами империи. Вы совершаете и великий грех перед господом, ибо нарушили присягу, данную вами, на святом евангелии. Советую вам, пока не поздно, отринуть оружие врага и раскаяться. Ведь свидетелей вашего правонарушения, как вы сами только что убедились, так много, что по возвращении на родину у вас могут быть очень большие неприятности. Желая вам добра, еще раз советую: бросьте сейчас же это! — и рука Варшаньи, медленно и величаво, как поднятая для благословения, потянулась к винтовке Гомбаша.

— Отойдите! — едва сдерживая себя, крикнул Гомбаш. — Я на посту! — Он шевельнул винтовкой, видя, что Варшаньи все еще медлит. И тот, что-то бормотнув, откачнулся, шмыгнул в калитку.

Гомбаш отер пот со лба. И только сейчас почувствовал, как на его разгоряченное лицо уже давно медленно опускаются, щекоча щеки, крупные лохматые снежинки.

* * *

Зима, третья сибирская зима Гомбаша и его товарищей по плену все заметнее вступала в свои права. Все чаще закручивала крутая, бьющая снегом вьюга. Росли в лагере и вокруг него высоченные сугробы, между которыми, словно траншеи, тянулись прочищенные тропки. По ночам гулко постреливали от мороза бревна барачных стен. Гомбаш и его товарищи изрядно мерзли в своих потрепанных шинелях и суконных кепи. Правда, кое-кому удалось разжиться меховыми шапками и папахами, и эти счастливцы, не заботясь более о соблюдении формы, носили их. С помощью Совета в гарнизонных складах удалось добыть некоторое количество солдатских ватников — их надевали под шинели. В лагере людей заметно поубавилось — ища жизни более сытной, чем мог обеспечить с каждым днем скудеющий лагерный паек, многие устраивались кто на какую мог работу в городе и поблизости и уже не жили в бараках. Но те, кто вступил в красногвардейский отряд интернационалистов, остались в лагере. Они переселились в казарму караульной роты, которая к тому времени опустела — старых солдат, как и во всем гарнизоне, отпустили по домам, а молодых перевели в другие части. Пленные офицеры почти все расквартировались в городе и приходили в лагерь только за сухим пайком, а также за денежным довольствием, которое им выплачивалось регулярно, хотя и в почти не имеющих ценности керенках — новая, Советская власть пока еще своих денег не выпустила.

Во многом по-новому складывалась теперь жизнь в лагере. В красногвардейском отряде интернационалистов регулярно велись военные занятия. Изучали русскую винтовку, учились стрелять из нее, метали учебные деревянные гранаты, на пустыре возле лагеря ходили в «атаки», упражнялись в штыковом бою на чучелах, сплетенных из упругих березовых прутьев. Кое-кто ворчал, считая, что революционным бойцам муштра ни к чему, тем более что и так досталось ее на военной службе, да и фронтового опыта не занимать. Однако Ференц настоял на своем, ссылаясь на приказ Совета — заниматься военной подготовкой всем красногвардейцам.

Гомбаш, назначенный командиром отделения, старательно выполнял свои обязанности. На военную подготовку каждый день отводилось три часа, под вечер. С утра же красногвардейцы, те, которым посчастливилось раздобыть работу в городе, уходили туда, другие трудились в лагерных мастерских: делали столы и табуретки, чайники, кружки, бачки и тазы, а в гончарной мастерской умельцы, каких было много среди обитателей лагеря, наладили производство мисок, кувшинов и даже статуэток, пользовавшихся в городе большим спросом. Все это предприятие, созданное с поощрения Совета, называлось вначале мастерскими военнопленных, но, поскольку бывшие пленные пользуются всеми гражданскими правами, мастерские были переименованы в Трудовой кооператив «Свободный труд». Кооператив поставлял свою продукцию по нарядам Совета для госпиталей, для детских домов, которых с установлением Советской власти было создано много, а также сдавал для продажи в магазин ломского кооперативного общества, созданного недавно и испытывавшего великую нужду в товарах. Совет помогал сырьем, кооперативное общество, сбывая в селах товары, изготовленные «Свободным трудом», и получая взамен хлеб, крупу и мясо, в порядке оплаты за продукцию уделяло кое-что «Трудовому кооперативу», и это несколько помогало улучшить совсем уже оскудевший рацион. Некоторое время и Гомбаш трудился в гончарной мастерской. Он не был специалистом, поэтому выполнял самую простую работу: таскал и месил глину, орудовал пресс-формами. Но с того времени, когда, после установления полной власти Совета, был отменен запрет на издание газеты военнопленных и газета начала выходить вновь, Янош стал работать в редакции, которая помещалась здесь же в лагере. Редактором, которого выбрали на собрании ячейки интернационалистов и утвердил губком, был Ференц. Он давал Гомбашу указания, каким по содержанию должен быть очередной номер газеты, и читал материалы перед сдачей в типографию. Всю же основную работу — от добывания бумаги и сбора корреспонденций до рассылки готового тиража — делал Гомбаш. Это отнимало у него много времени. Но он был очень доволен работой в газете — ведь он мечтал об этом с гимназических времен.