Выхода нет - [9]

Дарби вежливо улыбнулась в ответ.

Ее тонкая чувствительная натура владела достаточным словарным запасом ругательств. Кроме того, благодаря Эду Эшли считал теперь Бинга Кросби одним из «Битлз», а это дорогого стоило. И делало Эда «подходящим парнем» для ее личной записной книжки.

Но… Дарби чувствовала, что это ощущение «слепого пятна» за спиной, когда она вошла в здание, не проверив углы, никуда не делось. Даже усилилось. Ее внутрений голос говорил, что Грызун был водителем серого вэна. Но это только предположение. Она знала, что похитителем мог оказаться любой другой. Кто-то из четверых странников, попавших в ловушку в этом придорожном убежище, мог быть – нет, был! – преступником.

Эшли? Он сорвал банк только что. Остроумный и дружелюбный, обаятельный сангвиник. С такими она обычно ходила на свидания один раз, но никогда дважды – нечто было в нем такое, что не внушало доверия. Она ему палец в рот не положила бы. Что за манерность? Что за выбор слов? Она чувствовала фальшь, его социальные навыки и приемы им тщательно управлялись, как это делают продавцы в магазине, улыбающиеся клиентам в лицо, но говорящие о них потом гадости в задней комнате.

А как насчет Эда и Сэнди? Они настоящие милашки, но что-то отталкивающее в них тоже есть. Они не смотрятся как семейная пара. Не выглядят особенно любящими друг друга. И они не похожи на любящих хоть кого-то в принципе.

А Грызун? Он вообще ходячая Оранжевая Тревога.

Любого из них приходилось считать виновным, пока не доказано обратное. Дарби нужно сопоставить каждого человека с каждой машиной, и тогда она будет уверена. Но только нельзя спрашивать об этом открыто – настоящий похититель поймет, что она знает о нем. Ей надо выманить информацию мягко и изящно. Она спросит Эшли, Эда и Сэнди, давно ли они прибыли, и сделает выводы, исходя из количества снега на машинах. Но это, конечно, тоже может привлечь излишнее внимание.

А что, если она слишком долго будет ждать подходящего момента?

Похититель не станет засиживаться здесь. Когда пурга утихнет или прибудут снегоочистители Дорожной Службы, он (или она, или они) незамедлительно кинется прочь отсюда, унося ноги подальше от Колорадо, прямиком в ад.

Оставив Дарби на память только свой словесный портрет и номер машины.

Телефон чирикнул в сумочке, предупреждая: «Пять процентов заряда батареи».

Эшли взглянул на Дарби поверх веера из карт, зажатых в руках.

– Сигнал?

– Что?

– Ну, удалось поймать сигнал? Там, у статуй?

Дарби помотала головой, понимая, что вот и он, благовидный предлог начать разговор. Она увидела, что телефон не продержится всю ночь, и теперь самое время спросить, этак по-приятельски: «Ни у кого, случайно, не найдется зарядки для айфона?»

И спросила.

Эшли сочувственно развел руками:

– К сожалению.

– У меня нет, – сказала Сэнди, пихнула Эда локтем, и ее тон превратился из слащавого в ядовитый. – А что насчет тебя, Эдди? Твоя зарядка при тебе или ты сдал ее в ломбард тоже?

– В двадцать первом веке не сдают в ломбард вещи, – заявил Эд. – Это называется «вернуть товар продавцу». И не моя вина, что «Эппл» такое переоцененное дерь…

– Не выражаться!

– …М-мусор. Я хотел сказать, такой переоцененный мусор, Сэнди. – Он шлепнул картами по столу и посмотрел на Эшли, старательно улыбаясь. – Я однажды сломал айфон в кармане, когда садился. Семь сотен долларов псу под хвост из-за простого действия – опускания кормы на стул. Эта хрупкая маленькая дрянь треснула, как печенье, под моей ж…

– Не выражаться!

– …Моей же собственной ляжкой. Ляжкой, Сэнди. Вижу, вижу, что ты подумала, но уверяю, теперь я целиком и полностью способен построить фразу, не прибегая ко всяким таким…

– Четверка треф, – перебил его Эшли.

– Да твою ж мать!

Сэнди вздохнула и раздавила очередной шарик на планшете:

– Осторожнее, молодой человек. Эдди-бой переворачивает столы, когда проигрывает.

– Это были шахматы, – сказал Эд. – И это было давно.

Эшли усмехнулся, снова вытаскивая четверку треф.

– Знаешь, Эдди, ты никогда не найдешь другую работу, если не научишься держать свой язык под контролем. – Сэнди клюнула экран ногтем, и раздался звук проигрыша: «вумп-вумп».

Эд деланно улыбался. Он явно хотел сказать что-то, но передумал.

В комнате похолодало.

Дарби скрестила руки на груди и пыталась волшебными словами заставить перенестись сюда белый шнур с надписью «Эппл», свисавший сейчас из розетки в ее комнате за много миль. Она предполагала, что батареи хватит еще часа на полтора. Грызун не ответил на ее вопрос, и неизвестно, умел ли он разговаривать вообще. Он неподвижно стоял напротив двери, закрывая собой выход и засунув руки в карманы. Скошенный подбородок смотрел вниз, красно-черная шапочка прикрывала верхнюю половину лица.

«Он наблюдает за мной. Так же, как я наблюдаю за ним».

Она должна быть естественной. Ее лучшая подруга однажды сказала, что она страдает от синдрома ЛСС – Лицо Спокойной Суки. И да, это было правдой, Дарби нечасто улыбалась. Не оттого, что была сукой или постоянно несчастной. Она стеснялась своей улыбки. Когда мускулы лица напрягались, над бровью становился виден, словно белый серп, длинный изогнутый шрам. Он появился, когда ей было десять.