Выход - [30]

когда начинаешь чувствовать единение с работающим здесь программным обеспечением и ощущаешь, что где бы ты ни находилась, что бы ты ни делала, всегда найдется что-то, что можно улучшить, вот именно тогда жизнь становится действительно потрясающей.

Крэк шипел, и, как всегда, она чувствовала, как ее оставляет меланхолия и машет на прощание рукой.

– Не хочется менять тему, но…

Подходила остальная группа. Через минуту-другую нужно было вставать и идти.

– Тебе знакомо это чувство, – сказала Лимпопо, покачивая в руке свой вейпер, который ей вернула Ласка, затянулась еще раз и выпустила облачко ароматного пара с запахом сосновой смолы и жженого пластика, запахом дома. – Чувство счастья и напряженной готовности к работе? Ты не думала, что нам было предназначено испытывать это чувство гораздо чаще и не так мимолетно? Оргазмы, к примеру. Если бы у тебя был один непрекращающийся оргазм, это было бы жестоко. Согласна, с технической точки зрения это могло бы быть восхитительно, но сам опыт был бы ужасным. Теперь возьмем счастье, – то чувство, когда ты создал свой мир, довел его до совершенства. Представь, что такое чувство было бы непрекращающимся? Мы бы никогда не поднимали свой зад. Думаю, что нам дано испытывать только мимолетное счастье, потому что все наши предки, которым было дано испытывать его чаще, жили в блаженстве, пока не умерли от голода или не были съедены какими-нибудь тиграми.

– Ты все еще под кайфом, – сказала Ласка.

Лимпопо прислушалась к себе, будто что-то проверяя.

– Точно.

К ним подошла отставшая группа.

– Однако он уходит. Пойдем.

Они присоединились к походной колонне и пошли.

2 Взлет

[I]

Ласка стояла посреди пепла и развалин Университета ушельцев. Погода была неустойчивая, постоянно меняющаяся, откуда ни возьмись набегали рваные облака, опрыскивали землю то здесь, то там водой и так же внезапно исчезали, оставляя людей наедине с палящим солнцем и назойливо писклявыми комарами. Развалины пропитались влагой и запеклись в кирпичный шлак с нитями оптоволоконной изоляции и теплопоглотителями, строительным гипсокартоном из длинноцепных молекул, от которого исходили неприятные испарения, и однообразной черной от сажи массой вещей, которые нагрелись настолько, что уже невозможно было понять, что они представляли из себя в недавнем прошлом.

В этом шлаке жили люди. Сеть датчиков в Университете ушельцев оставалась работоспособной достаточно долго, чтобы зарегистрировать оповещения о потерявших сознание людях, находившихся среди развалин, путь к которым преграждало пламя и скопившиеся газы. Не удержавшись, Ласка упала прямо в груду обломков, и среди бесформенных предметов, внезапно оказавшихся вокруг ее маски, попалась обожженная кость, так что вся маска пропахла изнутри сожженным тостом. Ее бы вырвало, если бы не мета, которую она напечатала перед тем, как отправиться в путь.

Здание «Банана и Бонго» было гораздо больше «Бандажа и Брекетов»: семь этажей, три мастерских, настоящие конюшни для разного рода транспортных средств – от трехколесных мотовездеходов до шагающих механоидов и дирижаблей, которые заполнили жизнь Итакдалее более чем на два года, в течение которых он бороздил небо над континентом, пытаясь найти лагеря и поселения других ушельцев. Ласка думала отправиться к Университету на механоиде, потому что прогулка по пустошам в механоиде была сродни увлекательному приключению, средства поиска пути и лазерный дальномер этой машины позволяли находить подходящее место для шага его мощной стопы, гиросистема и балласт двигались в изящном гравитационном танце, позволяя механизму держать равновесие в течение всего своего многокилометрового пути.

Но у механоидов не было грузового отсека, поэтому она уехала на трехколесном вездеходе с шинами-баллонами, волоча за собой целый поезд внедорожных грузовых контейнеров с упакованным снаряжением для экстренных случаев. Дорога до Университета заняла четыре часа, за это время выжившие разбрелись по окрестностям. Она подняла сетевые узлы на воздушных шарах так, чтобы обеспечить максимальную зону покрытия и обнаружить радиосигналы выживших. Шары надувались самостоятельно, однако приходилось здорово попотеть, чтобы выпустить их из контейнеров в воздух, и хотя она работала быстро и точно, во многом благодаря мете, почти как морской пехотинец, собирающий с закрытыми глазами штурмовую винтовку, к тому времени, как шары поднимались в воздух, они уже были окружены взмывающим вверх пеплом и сажей.

– Да пошло это все, – сказала она в свою дыхательную маску и повернула свой мотовездеход так, чтобы прицепные тележки сформировали кольцо. Выжившие должны быть поблизости, в стороне, противоположной потихоньку сдуваемой ветром шапке пепла, и вдали от жары, которая поднялась, когда территория Университета сгорала дотла. Наглядная демонстрация того, что происходит с охваченным огнем зданием. Это было поистине ужасающе. Чисто теоретически пропитанные графеном стены отводили жар к поверхности земли, что позволяло удерживать область вокруг пожара ниже точки возгорания. Теплопоглотитель сам по себе воспламенялся гораздо хуже, чем любые другие строительные материалы, которые они использовали в строительстве, поэтому если пожар продолжался слишком долго, теплопоглотители накалялись до точки возгорания стен и все здание практически в одно мгновение со страшным шумом вспыхивало огнем. Теоретически невозможно было даже приблизиться к таким температурам, если только все восемь контрмер не дали одновременный сбой, а это, строго говоря, пахло поджогом, который могли устроить только государственные службы.