Выдумщица - [58]

— Что такое? — спрашивает она.

— Помнишь, я рассказывала тебе о работе по связям с общественностью, которую так хотела получить? Помнишь, я говорила о том, кто проводил собеседование, как он выяснил, что все в анкете чушь собачья?

— Угу.

— Только не смотри туда — он сейчас сидит с девчонкой, у которой густая челка. На третьей скамейке от нас.

Конечно, когда вы говорите кому-то «не смотри туда», то он обязательно туда посмотрит. Вот и Элис посмотрела. И, посмотрев, страшно побледнела. На ее лице застывает улыбка, а затем оно вытягивается. Таким я ее лицо раньше не видела. И на нем появляется выражение, говорящее о том, что у нее вот-вот случится приступ паники.

— С тобой все в порядке? — спрашиваю я.

— Да, — отвечает она. — Нет. Наверное, нам лучше пойти домой. Вот туда, — и она указывает в направлении от Джона Сэмпсона.

— Хорошо, — говорю я. — Мысль неплохая.

79

Когда я сижу на диване и ем шоколадные хлопья, я вижу, как из квартиры Фрэнка выходит мужчина. Лысый полный мужчина в длинном пальто. У меня странное чувство, будто я знаю этого человека, но не могу вспомнить откуда.

Я практически уверена, что это отец Фрэнка, но ведь мы с ним не знакомы. Однако он определенно мне кого-то напоминает.

Тут звонит телефон.

Идя к нему, чтобы снять трубку, я ожидаю услышать один из трех голосов. Голос Элис. Голос матери. Или голос женщины из банка, которая все время говорит, что мне лучше зайти и поговорить с ней о моей задолженности по банковскому счету.

Но этот голос не принадлежит ни одной из трех вышеперечисленных женщин. Это мужской голос.

— Здравствуйте, Фейт.

— Здравствуйте.

— Это, хм, я, — я? Кто это «я»? Какой, к черту, «я»? — Джон. Джон Сэмпсон. Из «Колридж Комьюникейшн». Я не так давно проводил с вами собеседование по поводу приема на работу, бухгалтером-делопроизводителем.

О Боже мой!

Я вспоминаю вчерашний день, парк, его и ту густую челку.

— О, — говорю я, — хм, здравствуйте еще раз.

— Видите ли, появилась другая вакансия. И я хотел поинтересоваться, можно ли еще на вас рассчитывать?

— Рассчитывать?

— Ну да. В отношении этой вакансии.

— Вакансии?

— Хм-м. Это другая ставка бухгалтера-делопроизводителя, — голос у него упавший, удрученный. Совершенно не такой, которым он издевался надо мной на собеседовании. Но его слова звучат в моих ушах сладкой музыкой.

Он же предлагает мне работу! И не какую-то там, а работу по связям с общественностью!

Карьерную работу!

— Хм, да, рассчитывать можно, — говорю я. — Звучит… заманчиво. Я была бы рада.

— Тогда решено, — говорит он. — Заскакивайте сегодня в два, и мы все подробно обговорим.

— Хорошо.

— Тогда до свиданья.

— До свиданья.

Даже уже положив трубку, я все еще не могу поверить, что это и в самом деле произошло. Джон Сэмпсон. Джон Сэмпсон. Тот самый мужчина, который заставил меня во время собеседования почувствовать себя ничтожеством пяти дюймов ростом, сменил гнев на милость.

Наверное, он осознал, какую ужасную ошибку совершил.

Наверное, до него дошло, что женский вариант лгунишки Буратино — это самый надежный кандидат на должность бухгалтера-делопроизводителя.

А может быть, и нет.

Может быть, он видел меня вчера в парке. Мне показалось, что он меня не заметил, но, может быть, все-таки заметил. И может быть, у него интрижка с этой густой челкой, и он не хочет, чтобы об этом узнала его жена.

Но как я могу рассказать об этом его жене?

И зачем мне это?

Я даже не знаю, кто она такая. И ничего такого мы и не видели. Они не целовались. И не держались за руки.

А может быть, он просто увидел меня и вспомнил, какой писаной красавицей я явилась к нему, и захотел вновь со мной встретиться.

Ну да, конечно.

И тут я вспоминаю кое-что еще.

Элис.

То, как она чуть не ударилась в панику, как только его увидела. То, как она хотела, чтобы мы пошли домой по другой дороге.

Но откуда Элис знает Джона Сэмпсона?

Почему она…

О, Фейт, зачем все эти вопросы. Расслабься и получай удовольствие. Ты получила работу, которую хотела получить. Ту, на которой, по мнению мамы, ты уже давно работаешь. Расслабься.

Фейт Уишарт, бухгалтер-делопроизводитель. Что-то в этом есть.

80

По дороге к Элис я наталкиваюсь на Фрэнка. Все еще безбородого. Все еще красивого.

Он тащит из библиотеки кипу книг, на обложках которых изображены звезды.

— Я только что получила работу.

— Замечательно, — говорит он. Он искренне рад за меня.

Я все ему рассказываю.

Он выглядит немного обеспокоенным.

— Фейт… — говорит он.

— Да?

— Я только… Просто не знаю… Я хотел бы знать… что ты скажешь, если я предложу тебе пообедать со мной сегодня?

— Конечно, — говорю я. — С большим удовольствием.

— Отлично, — говорит он.

— Замечательно.

— Ну и хорошо.

— Я загляну к тебе в полвосьмого?

Добравшись до Элис, я выкладываю ей все о Фрэнке и о работе.

Новость о работе, похоже, радует ее, но не особенно удивляет. Рот у нее, конечно, открывается, и она говорит: «Надо же, поразительно», но я-то могу читать Элис, как книгу. Могу отличить искреннее удивление от его натужно-искусственного варианта.

А это как раз искусственно натужная разновидность.

— Так когда же ты идешь к нему? — спрашивает она меня, похлопывая по спинке Оскара, прижатого к ее плечу.