Выбор - [9]

  - Это так, - кивнул и Ризайлус, взглянув на короля, слушавшего своих советников с неподдельным интересом. - Сейчас границы владений определены вполне четко, и никому не выгодно развязывать войну, ведь в ходе ее можно как приобрести что-то, так и лишиться всего, что имел прежде. И к тому же весьма странно, что дворяне, каждый из которых сам за себя, вдруг объединились, разбившись на какие-то лагеря.

  - Вероломные ублюдки, - пророкотал герцог Роберто. - Как они вообще смели восставать против короля, которому сами прежде присягали?

Ризайлус чуть усмехнулся. Беззаветно преданный своему брату, Роберто, кажется, никогда не задумывался о том, чтобы взять больше, нежели желал дать ему сам король. Рыцарь был счастлив служить, считая это не тяжким ярмом, как иные властолюбцы, но величайшей милостью. Остальные советники, однако, думали иначе. Будь маг правителем, он всей душой желал бы иметь возле себя хотя бы одного слугу, столь же преданного, бесхитростного и честного.

  - Чтобы поднять мятеж, рискуя потерять все, нужна, прежде всего, цель, за которую не жалко дать такую цену, - произнес министр Фальмеро, густой бас которого вполне соответствовал массивной, хоть и рыхловатой, фигуре. - И, потом, должен появиться вождь, способный объединить вместе заносчивых и вольнолюбивых лордов, как ваш батюшка некогда сплотил часть келотских дворян, что стало началом конца периода междоусобных воин. - И министр с почтением взглянул на государя Умберто.

Король только кивнул. Фальмеро много знал о власти, и грезил ею очень долго. Став вторым после государя человеком, этот честолюбец не отказался бы сделаться первым. В прочем, пока он не затевал ничего опасного, и Умберто, ценивший хватку и находчивость своего министра, терпел его, время от времени одаряя своими милостями.

А маг Ризайлус вспомнил уже начавшую забываться беседу со своим другом, с тем, кого чародей мог без колебаний назвать братом, и кому доверял почти так же, как себе. Их связывало многое, и с каждым новым испытанием верность друг другу только крепла.

  - Судя по всем, такой вождь у них есть, - произнес волшебник. Он говорил медленно, пребывая в раздумьях, но никто, даже сам король, не осмелился поторопить Ризайлуса, жадно ловя каждое его слово. - Эйтор ведь не прямой наследник покойного короля. Он родственник, весьма близкий, но у Хальвина был родной сын, Эрвин, которому и предназначалась корона Альфиона. Но отец лишил принца права наследия из-за какой-то нелепой истории, назвав своим преемником Эйтора, воспитывавшегося при дворе в детских лет. Тогда очень многие сочли это нарушением вековых традиций, и при всей слабости королевской власти в той стране власть Эйтора оказалась самой слабой, и мало кто проникся уважением к новому владыке. А принц Эрвин стал этаким мучеником. Мне известно, что он бесследно исчез двадцать три года назад, и, если верить слухам, доходящим до нас с востока. Теперь вернулся, сразу обретя немало влиятельных союзников.

  - Смешно! - фыркнул Фальмеро. - Вы, мэтр, неужто верите, что изгнанник где-то мог скрываться едва не четверть века, уцелев и заимев каких-то союзников? Думаю, лорд просто разыскали какого-нибудь самозванца, сделав его этаким знаменем, под которым желают завоевать земли своих соседей, получив при этом еще больше свободы.

Министр всегда опасался мага, слишком скрытного и загадочного, непостижимого для разума Фальмеро. Именно поэтому последний никогда не поддерживал чародея, выступая в пику ему, пусть даже при этом сам упускал какую-то выгоду. Эта негласная война длилась уже не первый год, и пока в ней не было ни проигравших, ни победителей.

  - Признаться, я тоже не вполне верю в то, что потомственный принц может где-то прятаться столько много лет, ничем не выдав себя, - с сомнением вымолвил король, не позволяя двум своим советникам вступить в спор, который, как он знал, легко может превратиться в банальнейшую склоку, обмен взаимными упреками и оскорблениями. - Но, как бы то ни было, мятежники называют этого человека наследником, а их враги - самозванцем. И ходят слухи, что Эрвин - или тот, кто присвоил себе имя принца - желает устроить некие преобразования в Альфионе, ограничив власть лордов, собрав все земли воедино, сделав власть короля не пустым звуком. И его взгляды, его устремления будто бы разделяют многие владетельные дворяне, движимые вовсе не теми побуждениями, какие видит мой почтенный министр.

  - Глупости, - снова возразил Фальмеро, ничуть не стеснявшийся прилюдно спорить с самим государем. - Кто в здравом уме поступится собственной властью, пусть даже и ради принца?

Министр понимал толк в этом. Его жажда власти не ведала границ, с каждым днем становясь все нестерпимее. И Фальмеро не без оснований полагал, что смог постигнуть мысли и чувства тех, кто такой властью обладает.

  - Все не так очевидно, - покачал головой Ризайлус, который был не в силах удержаться от того, чтобы лишний раз уязвить своего давнего соперника. - Каждый дворянин в Альфионе, пусть он правит лишь горсткой полунищих крестьян, в любой миг может оказаться жертвой алчного соседа. И когда приходится всю свою жизнь оборонять от собственных родичей доставшийся в наследство от предков удел, отражая грабительские набеги таких же рыцарей, поневоле многие смирятся с тем, чтобы утратить часть власти, взамен обретя стабильность и мир в королевстве.