Выбор. Стратегический взгляд (сборник) - [54]

Между тем в интересах предстоящего начинания стоит также придать ежегодным саммитам «большой восьмерки» характер политико-экономического консультативного процесса, что будет более точно соответствовать новым мировым реалиям. Первоначально встречи в верхах «большой семерки» задумывались для того, чтобы предоставить возможность консультироваться между собой руководителям ведущих и экономически самых мощных демократических государств. Включение России (и, следовательно, переход к «большой восьмерке») мотивировалось политическим стремлением дать переживающей трудные времена постсоветской России – хотя она и не подлинная демократия, и не одна из главных экономических держав – ощущение достойного статуса и причастности. Принимая во внимание этот прецедент, бессмысленно продолжать отстранять от участия в этих встречах Китай и Индию, с включением которых образовавшаяся «большая десятка» превратится в значимый механизм экономических и политических консультаций в масштабах Евразии.

При таком поэтапном расширении сотрудничества, опирающегося на крепнущий институциональный фундамент, вполне возможно, улучшатся перспективы конструктивного урегулирования как тайваньского, так и корейского вопросов. Только действительно распростившийся с коммунистическим прошлым Китай (если не формально, то хотя бы де-факто порвавший со своими прежними доктринами) способен сделать воссоединение привлекательной идеей для Тайваня. Но благодаря быстрому развитию экономических связей между островом и материком, внутренним переменам в Китае и его постепенному вовлечению в широкую трансконтинентальную систему безопасности вероятность воссоединения в каком-либо варианте на основе некой новой формулы будет расти. Точно так же Корея сможет объединиться лишь тогда, когда ее воссоединение сочтет выгодным для себя Китай и когда он перестанет видеть в Соединенных Штатах и Японии источники потенциальной угрозы.

Таким образом, Соединенным Штатам следует реализовывать на Дальнем Востоке описанную повестку дня, что требует последовательности и долговременной стратегической ответственности. Но неуклонная интеграция Дальнего Востока в более широкие евразийские структуры безопасности со временем улучшит шансы на эффективное устранение как привычных, так и новых угроз, подстерегающих Восточную Азию.

Реванш Евразии?

Этот обнадеживающий сценарий исходит из того, что трансатлантическая и транстихоокеанская стратегии Америки будут и впредь строиться на основе здравого подхода как к стилистике, так и к сущности глобального лидерства Америки. Если ситуация изменится, то не исключена опасность того, что Америка столкнется с широким недовольством стран континента ее мировым первенством и в итоге утратит свое стратегическое верховенство в Евразии.

За последние 60 лет Америка играла настолько значительную роль на международной сцене, что в настоящее время как европейские, так и азиатские государства едва ли могут задумывать какие-либо международные договоренности, не подразумевающие каким-либо образом политическое участие Америки. Для Европы это положение дел было освящено Организацией Североатлантического договора и в ближайшие годы, по-видимому, дополнительно закрепится установлением связи между ответственностью НАТО и неспешно создаваемыми военными возможностями Евросоюза. На Дальнем Востоке военные связи, соединяющие Америку с Японией, Южной Кореей и неофициально с Тайванем, сделали безопасность этих трех государств неотделимой от безопасности Америки. Даже сам Китай, десятилетиями критиковавший военное присутствие Америки в Азии, в последние годы сменил позицию, признав, что (по выражению ответственного чиновника КНР) «цели политики Китая и Соединенных Штатов, относящиеся к поддержанию стабильности в Азии, в основном совпадают»[44].

Эта роль может измениться, если Европа и Азия попадут под власть популистского антиамериканского движения, которое именует себя панъевропеизмом на Западе и паназиатским течением – на Востоке. У каждого из этих движений есть предшественники, впрочем, ни то, ни другое по сию пору не преуспело в битве за сердца и умы большинства европейцев или жителей Азии. Оба – зарождающиеся формы надгосударственного регионализма. В Европе панъевропейское движение громко заявило о себе после ужасных бедствий Первой мировой войны, но оказалось бессильно преодолеть националистический сепаратизм европейских народов. В годы Второй мировой войны Гитлер, особенно в ходе нападения на Советский Союз, пытался заручиться поддержкой профашистски настроенных французов, бельгийцев, голландцев и норвежцев, апеллируя к защите «общей Европы» от большевистских орд. Его старания увенчались лишь минимальным успехом. На Дальнем Востоке японские милитаристы вынашивали идею «великой восточноазиатской сферы общего процветания» и, эксплуатируя паназиатские лозунги, пробовали взывать к антиколониальным чувствам китайцев, тайцев, яванцев, бирманцев и индийцев. Но и здесь эти потуги оказались напрасными, пусть даже и внесли свою незначительную лепту во взлет антиколониальных настроений.