Выбор шатеры - [28]

Только бы успеть!

Корю себя за то, что не додумалась выйти раньше. И приспичило же меня попросить альтаирца в последний раз сыграть для меня на скрипке! Но кто бы мог предположить, что обычный снегопад превратится чуть ли не в буран?!

Наконец, преодолев последний поворот, мы оказываемся под защитой первой скалы, похожей на гигантские каменные перья. Дальше дорога должна пойти легче. Снега здесь мало, да и ветрюга уже не тот.

— Ты уверена, что это тебе не примерещилось? — в который раз, ворча, переспрашивает Анигай.

Брат до сих пор не может поверить, что я ночью разговаривала с Акрабой и Глэдис.

— Да ни в чём я не уверена! — огрызаясь я, стараясь не отставать за братом. — Даже если и приснилось, то что? Прогуляемся до гор, да вернёмся обратно в дом к священнику.

— Ага, как два полных дурака! В Руар им, ведете ли захотелось, — ёрничает продрогший брат.

Так бы и дала ему по лбу, да времени нет. Надо спешить.

Опасения Анигая насчёт моего сна не подтверждаются. Очередной поворот, и мы оказываемся на небольшой поляне возле каменистой пещеры. В центре поляны весело отплясывает приличного размера костёр. Что характерно — без дров. Мы с братом удивлённо переглядываемся. Не сразу замечаем, что по ту сторону костра на небольшом валуне сидит Акраба. Греет руки. Надо же! Так непривычно видеть мать абсолютно трезвой! Акраба замечает нас, застывших от удивления на краю поляны. Здороваться с нами она явно не собирается. Вместо этого, глядя на нас начинает орать на всю округу.

— Эй, Глэдис! Они пришли! Я же говорила: прибегут — никуда не денутся. Девчонка свой шанс не упустит.

На пропитый голос Акрабы из пещеры выходит ведунья, замотанная с головы до ног во всё тот же дорожный плащ. Чувствую, как брат испуганно сжимает мне руку. Мне и самой не по себе, но я изо всех сил стараюсь держаться. Вряд ли Руару нужны трусливые шатеры. Делаю шаг вперёд, увлекая за собой Анигая. Мы с братом, всё так же не разжимая рук, подходим к костру.

— Ты обещала освободить меня, — хмуро напоминает Акраба, вставая между нами и Глэдис. — Сначала сдержи слово.

— Сначала отдай их мне, — шелестит Верховная ведунья, протягивая Акрабе свои сморщенные ладони. — Отдай мне своих детей.

Акраба, помедлив пару секунд, всё же делает это: кладёт ладони в руки ведуньи. Огненная вспышка и довольная улыбка Глэдис.

— Теперь они мои.

— Как же! — невольно хмыкаю я. Акраба только что передала Глэдис права на Анигая, но не на меня. Потому что со вчерашнего утра я завишу совсем от другого человека — от моего законного мужа, а он дал мне право на свободу.

При воспоминании о мальчишке-альтаирце к душе подступает предательская тоска. Я знаю, это неправильно, но почему-то хочется всё бросить и убежать к Эвану. Так! Стоп! Надо держать себя в руках! Это просто нервы! Но мне, и правда, будет сильно недоставать его.

— Теперь ты! — настойчиво напоминает Акраба. — Верни мою свободу, чтобы я, наконец-то смогла уйти из этого проклятого места. Верни мне меня!

— Будь по-твоему, Таисья! Надеюсь, ты знаешь, что просишь, — шелестит старуха, проводя рукой по воздуху.

Тут же в нескольких метрах от нас возникает зеркальная стена. Это и есть силовой купол Катара, догадываюсь я. Обычно он невидимый. Это одна из причин, почему катарцы боятся заходить далеко в лес, чтобы ненароком не наткнуться на силовое поле и не быть сожженным им заживо. Кстати, я и не подозревала, что мы подошли так близко к краю поселения! На всякий случай мы с Анигаем пятимся подальше от этой опасной для жизни зеркальной поверхности. Запоздало вспоминаю, что мне теперь купол ни по чём. Я замужем за свободным человеком, а это значит, что могу спокойно преодолевать зеркальный барьер. Но проверять это мне сейчас почему-то не хочется. Вдруг что-то пойдёт не так? Зачем лишний раз рисковать? Да и не хочу я афишировать свой новый статус перед матерью и Глэдис. Пусть, лучше, это до поры до времени останется тайной.

— Верни мне меня, Глэдис, — голос Акрабы отвлекает меня от размышлений.

Старуха усмехается, а затем… С отражением Акрабы в зеркальном куполе начинает происходить нечто странное. Оно меняется прямо на наших глазах, но самое поразительное в этом. Вместе с отражением меняется и тело самой Акрабы.

Я не могу оторвать глаз. Это какое-то волшебство! Грязные коротко стриженные засаленные волосы нашей беспутной мамаши внезапно выпрямляются и спадают ниже пояса густой чёрной, как смоль, волной. С тела Акрабы исчезает въевшаяся за годы жизни в Катаре грязь. Если бы я не видела это собственными глазами, никогда бы не поверила, что у моей матери такая белоснежная кожа. Но главное… Акраба поднимает правую руку и, безудержно смеясь от счастья, любуется новой ладонью, которая появилась вместо привычной культяпки. И лицо… Это нечто невероятное! Я смотрю, затаив дыхание. С лица матери исчезают все ожоги и шрамы. Они испаряются вместе со старой грязной вонючей одеждой Акрабы. Несколько мгновений и… перед нами уже стоит она — безудержно красивая, в длинном алом платье, шитым золотом, с шикарными распущенными волосами, молодая и прекрасная… Нет… Не Акраба.

Таисья. Шатера Руара.