Выбор оружия. Последнее слово техники - [38]

Мужчина и женщина прошли по залитым солнцем проходам между деревьями и наконец оказались у большого озера, в воде которого отражались с два десятка белых строений; у деревянного причала стоял небольшой обтекаемый гидроплан. Пройдя между зданиями, они поднялись по ступенькам на балкон, выходивший на озеро и узкий канал, который вел в лагуну на дальней стороне острова.

Сквозь кроны деревьев пробивались солнечные лучи. По веранде, маленькому столику и двум гамакам скользили тени.

Он предложил Сма сесть на один из гамаков. Появилась девушка-служанка, и он попросил принести ланч на двоих. Когда служанка ушла, к ним подплыл Скаффен-Амтискав и приземлился на парапете веранды, прямо над озером. Сма устроилась в гамаке поудобнее.

– Это и правда твой остров, Закалве?

– Гмм… – Он оглянулся с неуверенным видом, потом кивнул: – О да, мой.

Скинув сандалии, он плюхнулся на другой гамак и стал слегка покачиваться, потом взял с пола бутылку и с каждым качком гамака принялся разливать вино по двум стаканам, стоявшим на столике. Закончив, он качнулся посильнее, чтобы передать один из стаканов женщине.

– Спасибо.

Отхлебнув вина, он закрыл глаза. Сма разглядывала стакан на его груди, который он придерживал рукой, следя за тем, как вяло покачивается коричневатая жидкость, а потом перевела взгляд на его лицо. Нет, он не изменился. Волосы – чуть более темные, чем ей помнилось, – были убраны с широкого загорелого лба и связаны сзади в конский хвост. Судя по внешнему виду, он, как и всегда, был в форме. И конечно, ничуть не постарел, потому что возраст его оставался неизменным – это являлось частью платы за услуги.

Глаза его медленно открылись; он посмотрел на женщину, медленно растягивая рот в улыбке. Пожалуй, глаза стали старше – так показалось ей. Но это впечатление могло быть ошибочным.

– Ну так что, Закалве, – сказала она, – играем здесь в игрушки?

– О чем ты, Диз?

– Меня прислали за тобой. Они хотят, чтобы ты сделал для них еще кое-что. Ты, видимо, уже догадался, так что скажи, попусту я трачу время или нет. Нет никакого желания тебя уговаривать…

– Диз! – обиженно воскликнул он, сбрасывая ноги с гамака и убедительно улыбаясь. – Не говори так. Конечно, ты не тратишь время попусту. Я уже собрался.

– Тогда к чему вся эта беготня?

– Какая беготня? – невинным голосом произнес он, снова укладываясь в гамак. – Я отправился сюда, чтобы попрощаться с близким другом, только и всего. Но я готов лететь. В чем проблема?

Сма посмотрела на него, открыв рот, потом повернулась к автономнику:

– Ну так что, отправляемся?

– Не имеет смысла, – возразил Скаффен-Амтискав. – Судя по курсу всесистемника, вы можете пробыть еще два часа здесь. Потом мы возвращаемся на «Ксенофоб», а он встретится с кораблем «Каковы последствия» примерно через тридцать часов.

Автономник повернулся и посмотрел на мужчину.

– Но только нам нужно знать наверняка, – добавил он. – Громадный всесистемник с двадцатью миллионами человек на борту меняет направление. Если он будет дожидаться нас, то должен для начала замедлиться, так что он должен быть уверен. Вы летите? Сегодня?

– Автономник, я только что сказал об этом. Я лечу. – Он повернулся к Сма. – Что за работа?

– Воэренхуц. Цолдрин Бейчи.

Он засиял в улыбке, сверкнув зубами.

– Старина Цолдрин все еще жив? Буду рад снова его увидеть.

– Тебе придется уговорить его снова надеть рабочую одежду.

Закалве беззаботно махнул рукой.

– Нет проблем, – сказал он и отхлебнул из стакана.

Сма посмотрела, как он пьет, и покачала головой.

– И ты не хочешь узнать зачем, Чераденин? – спросила она.

Он хотел было сделать жест, равнозначный пожатию плечами, и уже дернул рукой, но потом передумал.

– Гмм, ну да. Так зачем, Дизиэт? – вздохнул он.

– На Воэренхуце наметилось противостояние двух групп. Та, которая сейчас взяла верх, собирается взять курс на масштабное приспособление планеты к обитанию людей…

– Что-то вроде, – он рыгнул, – переделки экстерьера планеты?

Сма на мгновение закрыла глаза.

– Да, примерно. Называй это как хочешь, но, мягко говоря, это грозит тяжелыми последствиями для экологии. Эти люди – они называют себя Гуманистами – хотят ввести, ко всему прочему, подвижную шкалу прав для разумных существ, что при достаточной военной мощи позволит им захватывать любые миры, населенные мыслящими обитателями. Сейчас там идет несколько локальных конфликтов, и любой может перерасти в большую войну. Гуманисты в какой-то мере поощряют все это, ведь войны вроде бы подтверждают их тезис о том, что Скопление перенаселено и необходимо искать новые планеты, пригодные для обитания.

– А еще, – добавил Скаффен-Амтискав, – они отказываются считать машинный разум полноценным. Тамошние компьютеры пока обладают лишь протосознанием, и эти люди утверждают, что только субъективный человеческий опыт имеет истинную ценность. Органофашисты.

– Понятно. – Закалве кивнул, на лице его появилось озабоченное выражение. – И вы хотите, чтобы старина Бейчи оказался в одной упряжке с этими ребятами… Гуманистами, верно?

– Чераденин!

Сма нахмурилась, а поля Скаффен-Амтискава, казалось, стали ледяными. Закалве уязвлено посмотрел на нее: