Выбор оружия - [20]

– …мать вашу! – Иван открыл багажник отшатнулся от машины. – Вы что, совсем охерели, придурки?

Ухмылка застыла на лице Казначея. Заглянув в «мерседес», он окаменел.

Не дыша, подошел Фролов и встал рядом. Снизу вверх стеклянными глазами на них cмотрел Брошкин, лежащий в позе эмбриона.

Он был в трикотажном спортивном костюме и одном тапочке.

Фонарь в руке помощника Ивана, на миг ярко вспыхнув, погас.

И где-то далеко за их спинами равнодушно прогрохотала уходящая электричка.

КТО ВИНОВАТ?

1

Максим не понимал, как это случилось.

Боксом он занимался с тринадцати лет, высот не достиг, а после неудачного выступления на городском чемпионате совсем забросил регулярные тренировки. Физические данные были прекрасные, удары поставлены правильно, но он не научился выбирать момент для атаки, расходовал силы, когда следовало ждать, и «зевал» в решающий момент. Каждый бой сводился к бестолковому обмену ударами, и победить удавалось только за счет еще более низкой квалификации соперника.

Когда Брошкин рассказал свою печальную историю, Максим побагровел.

– Ты что, падла, делаешь? Мало того, что спалился, так и меня подставить решил? Фиг ли ты звонишь, козел долбаный? А если менты тебя и сейчас пасут? Ну, ты меня довел…

Сева хотел возразить, но Макс не слышал, пошел на него, разминая запястья, хлестко ударил левой по челюсти, отступил, сделал финт коленом, заставляя слегка «поплывшего» Брошку прикрыть пах и, легко подскочив ближе, со всей дури пробил «двойку» в солнечное сплетение.

Добавить не успел – Брошкин зашатался, резко побледнел и кулем свалился под ноги.

– Будешь знать, коз-зел!

Максим был недоволен – слишком быстро все кончилось. Конечно, рыхлый и болезненный наркоторговец не был тем противником, победой над которым стоит гордиться, но успешно помахать кулаками всегда приятно.

Брошкин лежал на левом боку. Внезапно Максим ощутил беспокойство: поза и неподвижность Севы, в сочетании с мертвенно-бледной кожей лица не соответствовали легкому нокауту. Сколько уже прошло, минуты три? Пора бы оклематься.

– Эй, ты чего? – Толчком ноги Макс перевернул Севу с бока на спину. – Кончай прикалываться!

Впоследствии Макс так и не вспомнил, сколько простоял над мертвым телом. Может, четверть часа, а может, все два. Посмотрел на свой кулак, и сел в кресло, обхватив затылок руками.

– Ну и на черта мне это было нужно? Здравый смысл, до сей поры оберегавший от проблем, улетучился. Максим смотрел на труп и чувствовал себя так, словно спустил в «лохотрон» последние штаны. Имея репутацию крутого парня, в серьезных переделках он отродясь не бывал, а там, где что-то случалось, всегда оказывался не один. Требовалось посоветоваться, и он взялся за телефон, набрал номер Вована, но прежде, чем соединили, нажал отбой, испугавшись, что линию могут прослушивать. Достав мобильник, выругался: батарея окончательно сдохла.

Взгляд зацепился за приоткрытую дверцу бара, м Максу стало не по себе: торчавшая из скважины связка ключей покачивалась, как будто ее только что кто-то потрогал. Подавив рвотный рефлекс, Максим налил себе водки. От двухсот граммов полегчало, мысли обрели стройность, тело стало послушным. Выйдя в прихожую, он запер дверь на многочисленные засовы и четверть часа стоял у окна, наблюдая за улицей.

По шоссе проносились машины, над забором время от времени мелькали головы пешеходов. Если менты и смотрели за домом, то делали это со сверхдальней дистанции. С такой, откуда ничего и не увидишь, учитывая освещенность и плотность автомобильного потока.

Макс порадовался, что не дозвонился Вовану. Какие бы отношения между ними ни были, за труп он не похвалит. Кого волнует, что не хотел убивать? Никто не принуждал клешнями размахивать, да и силу считать надо… Помимо чисто экономического убытка существовала вероятность других, не прогнозируемых сейчас последствий.

Макс хлобыстнул еще водки и принял решение. Порывшись в кладовой, он отыскал саперную лопатку. Инструмент был остро заточен, металлическая часть не имела ни грамма ржавчины. Перегнав «мерседес» с обочины шоссе во двор, поближе к крыльцу, Максим перекрестился и взвалил на себя Брошку. Показалось, что труп стал весить на полцентнера больше живого тела. Нести оказалось не так легко, как показывают в фильмах, Максим едва не навернулся со ступенек. Захлопнув багажник, порадовался, что взял «трехсотый», а не спортивную «селику», там положить-то было бы некуда, хоть такси вызывай…

Мысль о машинах развеселила Макса, и он долго ржал, вытирая со лба крупный пахучий пот, а потом еще дольше прислушивался, но ничего кроме одобрительного: «Во, конь педальный!» – долетевшего из темноты за забором, не разобрал.

По обочине мимо дома в обнимку с подругой прошел здоровенный бородатый мужик, изрядно навеселе. Следом за ними топала еще парочка, с гитарой и пивными бутылками.

В представлении Макса опера из «наружки» были все как один гладко выбритые, в перешитых из кителей пиджаках и в брюках с выпоротыми лампасами, со злыми глазами, всегда прищуренными от постоянного напряжения и с газетами, через дырки в которых они вели наблюдение.

Глупость, конечно, но тем не менее Макс, как и множество других дилетантов, был твердо уверен, что легко может «срубить хвоста», как та мадам-правозащитница, с упоением трепавшаяся по телевизору о кознях комитетчиков, чьих филеров она в былые годы обнаруживала вокруг себя пачками. Кадровых офицеров иноразведок «водили», и ничего, а вот с тучной дамой облажались…