Выбор нового курса - [10]

Итак, уже в начале 1987 г. перестройка становится не средством, а целью, символом бесконечных и повсеместных перемен. Вообще прием на вооружение понятия «перестройка» оказался весьма удачным и в политическом, и во всяком ином смысле. Ею стали прикрывать прежде всего непоследовательность, а то и просто неумение работать, постановку все новых и новых задач. При этом оказывалось вовсе не обязательным доводить до конца «старые» дела и инициативы. Так, за многими новыми лозунгами и обещаниями, последнее из которых — «светлое рыночное будущее», как-то забыли, скажем, о так недавно разработанной Продовольственной программе. Никто не вспоминает ее отцов, не анализирует, почему она провалилась, кто сделал на ней карьеру, какова квалификация ее разработчиков. Зато уже широко рекламируются новые «пионерные» начинания — интенсивные технологии, бригадный подряд, фермерство.

Перестройкой прикрывается такой феномен, как безответственность. Дискуссии вокруг новых проблем снимают в общественном сознании вопрос об ответственности за неосуществление ранее принятых решений. Вопросы же о компетентности их авторов даже не встают. Кто, например, в ответе за срыв решений по модернизации машиностроения или, скажем, кто и как трудился над реализацией жилищной программы?

Для иных перестройка создала, что называется, тепличные условия паразитировать на завоеваниях предшествующих поколений борцов за Родину, Отечество, социализм. Играя роль эдакого завзятого перестройщика, можно жить припеваючи, транжиря направо и налево созданное руками многих поколений предков, вплоть до систем новейшего вооружения, уникальных ресурсов и отечественной территории.

Именно под прикрытием перестройки в общественное сознание привносится целый арсенал благоизобретенных с помощью «нового мышления» догм и предрассудков, стоящих в одном ряду с концепцией «больше — меньше». Эти талмудистские догмы перестроечной поры служат инструментом размывания социалистических ценностей в индивидуальном и общественном сознании. Широкое распространение этих догм не случайно. Оно — следствие хронической недооценки партией необходимости постоянной и кропотливой теоретической работы, масштабных аналитических исследований. В результате многие коммунисты подпадали под влияние разного рода зачастую просто ложных доктрин. На этих догмах выросла целая армия таких «борцов» за перестройку, которые привели в действие новые разрушительные силы, а саму перестройку превратили в еще одну сверхдогму, не подлежащую критике и широко разрекламированную многими архирадикальными «теоретиками» и публицистами. Но пока они, объявив перестройку революцией, взяли на вооружение из последней лишь разрушительную сторону.

Склонность к громким фразам — весьма характерная черта кабинетных революционеров. «С оппортунизмом, — говорил В. И. Ленин, — нельзя бороться, само собою разумеется, посредством одних программ, а только посредством неуклонного наблюдения за тем, чтобы они действительно проводились в жизнь. Самая крупная, роковая ошибка обанкротившегося II Интернационала состояла в том, что слово не соответствовало делу, что воспитывалась привычка к бессовестной революционной фразе» {15}.

Но вот незадача: от перестройки и от ее архитекторов уже начинают отворачиваться и те, кто получил за ее пропаганду немало дивидендов. Весьма показательно в этом отношении признание Д. Волкогонова, сделанное им не где-нибудь в частной беседе, а на II Съезде народных депутатов РСФСР: «Именно то, что называли перестройкой, кстати, это слово только один президент сегодня повторяет, пытались назвать революцией. И вот здесь как раз лежит один из глубочайших корней сегодняшних неудач. Дело в том, что социальная методология предполагает разрушение чего-либо с одновременным созиданием нового. А мы по-прежнему решали: сначала все разрушить и только потом приступить к созиданию» {16}.

Курс на абстрактную, по сути бессодержательную перестройку, осуществляемый вопреки курсу XXVII съезда КПСС на ускорение социальноэкономического развития, научно-технического прогресса и т. д., дезориентировал партию и общество. Он позволил активным противникам социализма хорошо замаскировать свои разрушительные действия, углубил застой и вверг страну в острейший, теперь уже не локальный, а общенациональный кризис.

Идеологическим фоном для этого послужила рожденная в элитарных кругах власти, не имеющая исторического оправдания концепция, противопоставляющая объективные интересы трудящихся классов и общечеловеческие ценности. Ради ложно понятых общечеловеческих ценностей, в условиях борьбы за правовое государство и истинную демократию в стране ныне гибнут люди различных национальностей, сотни тысяч человек становятся беженцами, обрекаются на убогую жизнь миллионы представителей рабочего класса, крестьянства, интеллигенции Всему обществу навязываются интересы и ценности отдельных групп, слоев, которые стремительно перерастают в класс, эксплуатирующий народ, торгующий его достоянием. Под флагом общечеловеческих интересов в сознание людей внедряются по существу классовые, а именно буржуазные, интересы, их проводниками, как и 70 лет назад, выступают «люди без идей, без характера, без политики, без чести, без совести, живое воплощение растерянности филистеров, на словах стоящих за социалистическую революцию, на деле неспособных понять ее, когда она началась, и защищающих по-ренегатски «демократию» вообще, то есть