Выбирая свою историю. «Развилки» на пути России: от рюриковичей до олигархов - [177]
К тому времени на первое место выдвинулись большевики с лозунгами, намеченными Лениным в «Апрельских тезисах»: власть — Советам (а не парламентской демократии западного типа); национализация земли, банков и синдикатов; контроль Советов над производством и распределением; устранение профессионального чиновничества, армии и полиции. В сентябре-октябре обозначился процесс «большевизации» Советов: сторонники Ленина получили значительное число голосов в местных органах власти. Сама партия увеличилась с 24 тыс. членов в феврале до 400 тыс. в октябре. Для 150-миллионной страны это немного, но остальные были не многочисленнее: в период небывалой ранее политической активности 1917 г. все партии едва ли включали 1,5 % населения, и вопрос состоял в том, на чьей стороне были симпатии остальных.
«Советская власть отдаст все, что есть в стране, бедноте и окопникам. У тебя, буржуй, две шубы — отдай одну солдату, которому холодно в окопах. У тебя есть теплые сапоги? Посиди дома. Твои сапоги нужны рабочему», — гремел на митингах Троцкий, и его слова повторялись множеством других агитаторов. «Земля, хлеб и мир» звучало куда понятней, чем абстракции вроде «республики» и «демократии». Перед слушателями представали люди, которые, оказавшись у власти, все смогут. Другое дело, насколько эти десятки и сотни тысяч людей (и им сочувствовавшие) становились сознательными последователями учения Карла Маркса: на улице говорили, что большевик тем отличается от меньшевика, что хочет дать народу больше. Это, собственно, с обезоруживающей простотой признавал в 1917 г. и сам Ленин: «В результате под знамя большевизма идет всякий недовольный, сознательный революционер, возмущенный борец, тоскующий по своей хате и не видящий конца войны, иной раз прямо боящийся за свою шкуру человек».
Успех «большевизации» обеспечил ее антибуржуазный характер.
Позднее развитие и особенности российского капитализма не смогли сделать его единой экономической базой общества, в котором отсутствовали те самые средние слои, которые обычно являются опорой многопартийности и стабильности политической системы.
В предреволюционной России для получения избирательных прав требовалось отвечать имущественному цензу: обладать недвижимым имуществом, иметь торгово-промысловые свидетельства на право заниматься предпринимательской деятельностью, арендовать квартиру и уплачивать квартирный налог (так жили врачи, юристы, преподаватели, техническая интеллигенция, лица свободных профессий, чиновники). Если признать «средним классом» этих «цензовых граждан» (с соответствующим образованием, квалификацией, образом жизни, уровнем потребления и представлениями человека о самом себе), то в 1907 г. в 50 губерниях Европейской России их было 1288 тыс. За вычетом тех, «кому на Руси жить хорошо», т. е. высших чиновников, генералитета, латифундистов, крупной буржуазии (60 тыс. семей или 366 тыс. человек, т. е. около 0,34 % населения), остается 5,5 %; все остальные — 94,2 % — были «низшим классом». Отставание России от развитых стран (в Великобритании в 1911 г. -20,3 %; в США в 1910 г. -21,4 %, ас фермерами — 37,9 %) по численности среднего класса объяснялось неразвитостью института частной собственности и экономической отсталостью.
(Миронов Б. Н. Опора, буфер и гарант //Родина. 2001. № 4. С. 47–48).
Глубокое расслоение общества и сохранявшийся с XVIII в. социокультурный раскол внушали не лучшие чувства к «господским» ценностям собственности и права. «Рабочие называют буржуями всех нерабочих, крестьяне — всяких „господ“», — так характеризовала массовые настроения пресса того времени. Ленин оценил причины популярности своей партии: «По инстинкту, по чувству, по влечению революции против капиталистов сочувствует в России большинство населения».
Но не было фатальной предопределенности победы большевиков. Военный министр А. И. Верховский в октябре признал, что армия воевать больше не может, поэтому надо убедить союзников разрешить России выйти из войны, хотя бы временно. Это позволило бы уволить большую часть солдат, сформировать новую армию на добровольческих началах, которая на заключительном этапе войны присоединилась бы к союзникам. Сотрудники американской миссии Красного Креста полковник Томпсон и подполковник Робинс 18–20 октября советовали Керенскому «украсть» у большевиков их лозунги передачи земли крестьянам и власти Советам и сформировать из социалистов правительство, ответственное перед ЦИК Советов первого созыва. В такое правительство могли бы войти «умеренные» большевики (как Каменев или Луначарский). А в в рядах большевиков назревал раскол. Только 10 октября Ленин после упорного сопротивления смог одержать победу над Каменевым и настоял на принятии ЦК решения о вооруженном восстании. Если бы это решение не состоялось — пришлось бы созывать партийный съезд и терять время.
Но Керенский упрямо отказался от этих предложений. Он был уверен: «У меня больше сил, чем нужно. Они будут раздавлены окончательно», — и уволил Верховского «по состоянию здоровья». Позднее он выдвинет версию о заговоре «справа» против Временного правительства: якобы военные специально решили не оказывать ему поддержки, а затем, уже после падения правительства, подавить революцию. Начальник гвардейских частей округа полковник С. И. Назимов вспоминал, как 24 октября доложил министру-председателю: «При возникновении нового восстания часть полков, вероятно, примет активное участие для поддержания Советов, а другая отнесется пассивно и останется в казармах. Мое заявление произвело на Керенского потрясающее впечатление. Он схватился за голову и воскликнул: „Что вы говорите! Не может быть“».
Книга посвящена появлению и распространению спиртных напитков в России с древности и до наших дней. Рассматриваются формирование отечественных питейных традиций, потребление спиртного в различных слоях общества, попытки антиалкогольных кампаний XVII–XX вв.Книга носит научно-популярный характер и рассчитана не только на специалистов, но и на широкий круг читателей, интересующихся отечественной историей.
В XVIII веке в России впервые появилась специализированная служба безопасности или политическая полиция: Преображенский приказ и Тайная канцелярия Петра I, Тайная розыскных дел канцелярия времен Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, Тайная экспедиция Сената при Екатерине II и Павле I. Все они расследовали преступления государственные, а потому подчинялись непосредственно монарху и действовали в обстановке секретности. Однако борьба с государственной изменой, самозванцами и шпионами была только частью их работы – главной их заботой были оскорбления личности государя и всевозможные «непристойные слова» в адрес властей.
«Руси есть веселье питье, не можем без того быти» — так ответил великий киевский князь Владимир Святославич в 988 году на предложение принять ислам, запрещавший употребление крепких напитков. С тех пор эта фраза нередко служила аргументом в пользу исконности русских питейных традиций и «русского духа» с его удалью и безмерностью.На основании средневековых летописей и актов, официальных документов и свидетельств современников, статистики, публицистики, данных прессы и литературы авторы показывают, где, как и что пили наши предки; как складывалась в России питейная традиция; какой была «питейная политика» государства и как реагировали на нее подданные — начиная с древности и до совсем недавних времен.Книга известных московских историков обращена к самому широкому читателю, поскольку тема в той или иной степени затрагивает бóльшую часть населения России.
Автор на новом архивном материале освещает поход Петра 1722-1723 гг. на Западный Каспий и Кавказ (территория нынешних Дагестана и Азербайджана), приведший помимо прочего, к завоеванию Северного Ирана. Не только военные действия, но и последующая судьба экспедиционного корпуса, а также политика России в этом регионе до конца XVIII века стали предметом углубленного исследования.
«Эпоха дворцовых переворотов» 1725–1762 гг. — период, когда реформы Петра I и созданные им имперские структуры проходили проверку временем. В книге исследуются причины наступившей в послепетровское время политической нестабильности и механизмы её преодоления, рассматриваются события дворцовых «революций» 1725, 1727, 1730, 1740–1741 и 1762 гг., выявляются их типичные черты и особенности, прослеживаются судьбы их участников и вызванные ими к жизни практики взаимодействия верховной власти и дворянства.
Иван Грозный давно стал знаковым персонажем отечественной истории, а учреждённая им опричнина — одной из самых загадочных её страниц. Она является предметом ожесточённых споров историков-профессионалов и любителей в поисках цели, смысла и результатов замысловатых поворотов политики царя. Но при этом часто остаются в тени непосредственные исполнители, чьими руками Иван IV творил историю своего царствования, при этом они традиционно наделяются демонической жестокостью и кровожадностью.Книга Игоря Курукина и Андрея Булычева, написанная на основе документов, рассказывает о «начальных людях» и рядовых опричниках, повседневном обиходе и нравах опричного двора и службе опричного воинства.
Что же означает понятие женщина-фараон? Каким образом стал возможен подобный феномен? В результате каких событий женщина могла занять египетский престол в качестве владыки верхнего и Нижнего Египта, а значит, обладать безграничной властью? Нужно ли рассматривать подобное явление как нечто совершенно эксклюзивное и воспринимать его как каприз, случайность хода истории или это проявление законного права женщин, реализованное лишь немногими из них? В книге затронут не только кульминационный момент прихода женщины к власти, но и то, благодаря чему стало возможным подобное изменение в ее судьбе, как долго этим женщинам удавалось удержаться на престоле, что думали об этом сами египтяне, и не являлось ли наличие женщины-фараона противоречием давним законам и традициям.
От издателя Очевидным достоинством этой книги является высокая степень достоверности анализа ряда важнейших событий двух войн - Первой мировой и Великой Отечественной, основанного на данных историко-архивных документов. На примере 227-го пехотного Епифанского полка (1914-1917 гг.) приводятся подлинные документы о порядке прохождения службы в царской армии, дисциплинарной практике, оформлении очередных званий, наград, ранений и пр. Учитывая, что история Великой Отечественной войны, к сожаления, до сих пор в значительной степени малодостоверна, автор, отбросив идеологические подгонки, искажения и мифы партаппарата советского периода, сумел объективно, на основе архивных документов, проанализировать такие заметные события Великой Отечественной войны, как: Нарофоминский прорыв немцев, гибель командарма-33 М.Г.Ефремова, Ржевско-Вяземские операции (в том числе "Марс"), Курская битва и Прохоровское сражение, ошибки при штурме Зееловских высот и проведении всей Берлинской операции, причины неоправданно огромных безвозвратных потерь армии.
“Последнему поколению иностранных журналистов в СССР повезло больше предшественников, — пишет Дэвид Ремник в книге “Могила Ленина” (1993 г.). — Мы стали свидетелями триумфальных событий в веке, полном трагедий. Более того, мы могли описывать эти события, говорить с их участниками, знаменитыми и рядовыми, почти не боясь ненароком испортить кому-то жизнь”. Так Ремник вспоминает о времени, проведенном в Советском Союзе и России в 1988–1991 гг. в качестве московского корреспондента The Washington Post. В книге, посвященной краху огромной империи и насыщенной разнообразными документальными свидетельствами, он прежде всего всматривается в людей и создает живые портреты участников переломных событий — консерваторов, защитников режима и борцов с ним, диссидентов, либералов, демократических активистов.
Книга посвящена деятельности императора Николая II в канун и в ходе событий Февральской революции 1917 г. На конкретных примерах дан анализ состояния политической системы Российской империи и русской армии перед Февралем, показан процесс созревания предпосылок переворота, прослеживается реакция царя на захват власти оппозиционными и революционными силами, подробно рассмотрены обстоятельства отречения Николая II от престола и крушения монархической государственности в России.Книга предназначена для специалистов и всех интересующихся политической историей России.
К трехсотлетию воссоединения Украины с Россией.
В книгу выдающегося русского ученого с мировым именем, врача, общественного деятеля, публициста, писателя, участника русско-японской, Великой (Первой мировой) войн, члена Особой комиссии при Главнокомандующем Вооруженными силами Юга России по расследованию злодеяний большевиков Н. В. Краинского (1869-1951) вошли его воспоминания, основанные на дневниковых записях. Лишь однажды изданная в Белграде (без указания года), книга уже давно стала библиографической редкостью.Это одно из самых правдивых и объективных описаний трагического отрывка истории России (1917-1920).Кроме того, в «Приложение» вошли статьи, которые имеют и остросовременное звучание.