Вяземская Голгофа - [68]
Вовка огляделся. Одетый в длиннополый тулуп и валенки, голова поверх шапки укутана пуховым платком, говорливый самаритянин грудился на передке саней. Всё пространство между дощатыми бортами розвальней заполнял битый кирпич. Вовка принял бы говоруна за бабу, если б не белесая от инея, закрывающая половину груди борода.
– Куда тебе, дурачок? – спросил мужик снисходительно.
– Тут где-то лагерь есть, ваше благородие.
– Садись! – мужик подвинулся, освобождая для Вовки место на передке. Вовка суетливо уместил тощий зад рядом с теплой глыбой возницы. Тот тряхнул вожжами. Сани тронулись с места.
– Да ты не из прежних ли? Не из бывших дворян? По-немецки трандишь складно! – спросил бородач.
– Да кто его знает?
– Тогда почему такой вшивый? Эх, с этой войной повылазило из щелей всякой мерзости. Вот и ты… Откуда вылез?
– Кладбищенский сторож я, из деревни Скрытня. Тамошний уроженец. Тут гощу у тетки, Евгении Фридриховны.
– Экий докладчик! И тетка-то у него – немка! То-то немцы тебя залюбили и нас вместе с тобой!
Путь их оказался недолог, но пролегал по незнакомым местам. Вовка уж смирился с тем, что не узнает Вязьмы. Мало стало улиц, много горбатых пустырей. Вот и ещё одна незнакомая площадь – огромное, лишенное жилых строений пространство. В нос ударил острый дух человеческих испражнений. Вовка завертел головой. Лошаденка припустила резвее, будто и ей смрад был противен. Санки понеслись вдоль изгороди: столбы, ряды колючей проволоки, сторожевые вышки по углам, неумолчный собачий брех, шелест тихих голосов: то ли молитва, то ли стон, то ли плач. Вовка спрыгнул с саней на ходу.
– Ты близко к изгороди-то не подходи, божий человек! – крикнул ему возница.
Да Вовка и не смог бы. Ужасная вонь вышибала из глаз слезу, да и вертухай на вышке неустанно крутил круглой головой. Вовка занял позицию на почтительном расстоянии от колючей проволоки. Вяземский лагерь предстал перед ним, полуприкрытый ласковой снежной завесой. Холодное солнце поливало пространство призрачным светом. Вовка высунул язык, стараясь поймать им редкие снежинки. Он смотрел, как за снежной пеленой двигались темные тени. Беспорядочно, спонтанно, подобно броуновским частицам, они перемещались в разных направлениях, сталкиваясь и отдаляясь, и снова сближаясь. Тонкие, ломкие частицы очертаниями походили на людей. А может, это были вовсе не люди? Может быть, это хрупкие метелки степного ковыля, обезвоженные злым морозом, надломленные, почернелые? Подойти бы поближе, посмотреть на лица, помочь. Вовка сделал несколько робких шагов. Снежная пелена расступалась, открывая перед ним преддверие ада.
Внутри периметра, огороженного колючей проволокой, не было снега. Снег съели вместе с травой, зимовавшей под ним. Люди сидели, лежали, стояли на голой земле, отдавая ей последнее тепло. Ни на одном из них не было лица. Лишь серые пятна, будто стертые веками непогод изображения ликов на древних скалах. Только изредка и ненадолго тут и там на чистом холсте потустороннего безразличия появлялись выражения страдания, страха, тоски. Они стояли и лежали, сидели и бродили неприкаянно. Нет, не таких людей он видел на работах. Те могли ещё бороться, могли побежать, если их начать травить овчарками. А эти приняли бы смерть без сопротивления, но она не приходила за ними, давая возможность в полной мере ощутить горечь земной юдоли. Вот оно, ужаснейшее из наказаний за безбожие – лишение возможности умереть, нерушимость союза гниющей плоти и пустой души. Вовке мучительно хотелось курить, но он опасался показать живым мертвецам свой полный кисет. Живые могут явить милосердие живым, поделившись с ними тем, что имеют. Но мертвецов надо просто хоронить, в этом суть милосердия к мертвым.
Глотка уже привыкла к вони, глаза перестали слезиться. Вовка собирался отправиться восвояси, когда его внимание привлекло сооружение, состоявшее из двух столбов с перекладиной. Под перекладиной болталось пять петель. Виселица стояла вне периметра лагеря, на высоком, добротно сколоченном помосте. Вокруг помоста толклись какие-то люди, обряженные все, как один, в черную чужую униформу, все со шмайсерами на груди и с выражением брезгливого высокомерия на простоватых славянских мордах. С напускной рассеянностью посматривали на людей за колючей проволокой: они шарили взглядами по площади, как форточное ворье шарит по ящикам хозяйского комода.
– Эй, треух! – обратился один из них к Вовке. – Куда наладился? Господин Раутенберг приказали никого с площади не отпускать. Стой, где стоишь!
Вовка замер, уставился по полицая.
– Экая рожа у тебя деревенская! – скривился тот. – Понаползло вас из деревень, как вшей на мудя.
– Я Евгении Фридриховны племянник, Вовка.
– Который тебе год, Вовка? Наверное, на седьмой десяток перевалило, всех старух голодный племянник?
С прилегающих улиц стекался народец: женщины, старухи, старцы и взрослые, не годные к военной службе мужики. Некоторые везли на санках хворост, иные вели за руки детишек. Постепенно вокруг помоста сбилась небольшая толпа. Всюду сновали остроглазые субъекты с ружьями. Вовка достал из-за пазухи плотно набитый кисет.
Трудно сказать, как сложилась бы судьба простого московского паренька Кости Липатова, ведь с законом он, мягко говоря, не дружил… Но фашистские полчища настырно рвались к советской столице, и неожиданно для себя Константин стал бойцом восемьдесят пятого отдельного десантного батальона РККА. Впереди у него были изнуряющие кровопролитные схватки за Ростов-на-Дону, гибель боевых товарищей, а еще – новые друзья и враги, о существовании которых сержант Липатов и не подозревал.
Длинен путь героев-богатырей. Берёт он начало в землях русских, тянется через степи половецкие до Тмутаракани, а затем по морю пролегает – до самого Царьграда, где живёт Елена Прекрасная. Много трудностей придётся преодолеть по дороге к ней. И ещё не известно, кому из богатырей она достанется. Это ведь не сказка, а почти быль, поэтому возможно всякое – подвергается испытанию не только сила богатырская, но и прочность давней дружбы, прочность клятв и вера в людей. Даже вера в Бога подвергнется испытанию – уж слишком точны предсказания волхвов, христианского Бога отвергающих, а сам Бог молчит и только шлёт всё новые беды на головы героев-богатырей.
Летом 1817 года на реке Сундже был построен редут Назрановский, прикрывавший дорогу из Моздока в Грузию. Тогда же прибывший на Кавказ генерал Ермолов приказал строить укрепление Преградный Стан. Чеченцы начали проявлять беспокойство. Их набеги русские войска с успехом отбивали, но предотвратить не могли. В столице Ермолова обвинили в том, что он провоцирует набеги. Оставив гарнизоны в укреплениях и на постах Кавказской линии, Ермолов в мае 1818 года сосредоточил у станицы Червлёной около 5000 человек. 24 мая войска переправились через Терек и вошли в чеченские земли.
2015 год. Война в Сирии разгорается с новой силой. Волны ракетных ударов накрывают многострадальный Алеппо. В городе царит хаос. Шурали Хан — красивейший и образованнейший человек в своем роду — является членом группировки Джабхат ан-Нусра. Шурали завербован в 2003 году на одной из американских военных баз в Ираке. По разоренной Сирии кочуют десятки тысяч беженцев. Шурали принимает решение присоединиться к ним. Среди руин Алеппо Шурали находит контуженного ребёнка. Мальчик прекрасен лицом и называет себя Ияри Зерабаббель.
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
От автора… В русской литературе уже были «Записки юного врача» и «Записки врача». Это – «Записки поюзанного врача», сумевшего пережить стадии карьеры «Ничего не знаю, ничего не умею» и «Все знаю, все умею» и дожившего-таки до стадии «Что-то знаю, что-то умею и что?»…
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Центральная фигура романа известного писателя и журналиста Бориса Сопельняка – русский офицер и эмигрант Борис Скосырев, совершивший государственный переворот в Андорре. Участник Гражданской войны в России, он невольно вовлекается в гражданскую войну в Испании и оказывается между молотом и наковальней: с одной стороны фашисты, с другой – республиканцы. Через судьбы своих героев автор раскрывает трагическую историю военных конфликтов середины 1930-х – начала 1940-х годов.
За крутой нрав Федора Завьялова прозвали "бесова душа". Он получил срок за бытовую поножовщину и должен искупить свою вину. В лагере Федор подает рапорт: просится на фронт. Его ждут штрафбат и боевое крещение на Курской дуге, он проходит долгой фронтовой дорогой, которая никогда не бывает гладкой. Казалось бы, Победа совсем близко, но судьба опять испытывает Завьялова на прочность.
Роман известного писателя, лауреата премии имени Фадеева Александра Павловича Беляева (1927–1996), написанный на документальной основе, рассказывает о том, как в годы Великой Отечественной войны советские контрразведчики раскрыли и предотвратили террористическую акцию гитлеровских спецслужб против Верховного главнокомандования Красной армии. В этой поистине героической борьбе с вражеской агентурой они постоянно опирались на помощь наших людей: воинов-красноармейцев, сотрудников милиции, тружеников тыла, подпольщиков, партизан.
Летом 1941 года в суматохе первых дней Великой Отечественной в Белоруссии пропали несколько грузовиков с документами, отправленными в Москву… Некоторые документы представляют особую важность не только для военного командования, но и руководства страны. Задание по их поиску выполняют несколько групп специального назначения, но результата нет… В этих чрезвычайных условиях по личному распоряжению И. Сталина розыск документов поручен группе во главе с опытным разведчиком Артемом Кольчугиным. Правда, состав группы очень уж необычный…