Вы точно доктор? Истории о сложных пациентах, современной медицине и силе юмора - [10]

Тем не менее даже у неудовлетворенной похоти есть свои положительные стороны. Йейтс, которому тогда было всего двадцать три года, безответно влюбился в Мод Гонн, и этими сердечными муками вдохновлена величайшая любовная лирика, когда-либо созданная на английском языке. В его стихах — тоска, разорение, горе, метания между меланхолией и отчаянием:

Предстала дева предо мной,

Светясь, как яблоневый цвет,

Окликнула — и скрылась прочь,

В прозрачный канула рассвет[18].

Разве эти возвышенные незабываемые строки появились бы, случись в самом начале их отношений пара-тройка бодрых перепихонов? Как сказал Бальзак (впоследствии), «грядет еще один великий роман».

Моя ролевая модель BMJ, 20 июня 1998 г.

Среди нас нет святых, и все тут. Только напускная разборчивость и сдержанность отделяют нас от безудержного стремления удовлетворять самые корыстные желания и примитивные побуждения: есть, выживать, заниматься сексом, размножаться, обеспечивать передачу своих генов.

Драки, пьянство, азартные игры, мародерство. Мораль эфемерна: в другой культурной среде те же действия восприняли бы с нескрываемым восхищением. Хорошо относиться друг к другу — всего лишь современная причуда, но где-то в глубине души мы агрессивны и жестоки, у нас есть зубы и когти, равно как и другие более чувствительные части тела.

Одно из величайших и безусловно древних мужских удовольствий — утереть другому парню нос и отбить у него девушку, желательно публично, а потом бахвалиться перед приятелями. Этот факт и сам по себе радует, а пересказ — вишенка на торте. Признайтесь, ребята, разве это не приятно? Еще один способ застолбить свой кусок земли, показать, какие мы крутые и жесткие.

Возможно, ролевой моделью для многих из нас случайно стал доктор Фитцпирс, сельский врач из романа Томаса Гарди «В краю лесов», повлияв на наш подсознательный выбор профессии. Старина Джайлс Уинтерборн, бедный деревенщина, трудяга с мозолистыми руками, влюблен в дочь хозяина — Грейс Мелбери. Она училась в пансионе, хотя учеба эта была ей не по чину, но выбившийся в люди из лесорубов отец расстарался. Грейс, кажется, тоже любит Джайлса — правда, покровительственно, точно преданного щенка. И тут приезжает Фитцпирс, в котором сочетаются цинизм и высокомерие, одновременно отталкивающие и привлекающие ее. Как говорится, хорошим девушкам нравятся плохие парни и более того — плохие доктора, хотя в наши дни Фитцпирса лишили бы лицензии быстрее, чем вы произнесете «Джуд Незаметный»[19].

«И при чем тут любовь?» — сказал бы Фитцпирс с ухмылкой до ушей, спеша на свидание с хозяйкой поместья миссис Чармонд после того, как насладился прелестями деревенской девицы Сьюк Дэмсон.

Есть у нас и другие склонности, которые, как правило, осуждаются, но в нашем обществе неотделимы от стремления к успеху и процветанию. Когда я был бедным врачом, я ненавидел богатых врачей. Ненавидел их роскошные костюмы и шелковые галстуки, их огромные блестящие автомобили, их самодовольство и высокомерие, их теннисные клубы и способность почти не потеть.

Но став богатым доктором — имеется в виду, богатым по сравнению с прежним уровнем, — я развернулся на сто восемьдесят градусов и начал ненавидеть бедных докторов, ненавидеть их потрепанные костюмы, их обшарпанные старые машины и особенно их идеализм и энтузиазм. Жадность и скупость — что бы мы без них делали?

Классическая ирландская история успеха, что уж тут.

Примечание: посвящается Кирану Коннолли — моему другу и ролевой модели (вот как я здорово выкрутился).

Красавицы из фармы GP, 20 марта 2015 г.

Первый закон Фаррелла (непреложный): на любой фотографии с медицинского мероприятия самые привлекательные люди — это представители фармацевтических компаний.

Сердце всегда работает без остановки. В отличие от мозга, печени или почек, которые время от времени засыпают, хотя никто этого не замечает, сердце не прекращает биться ни на минуту. Никаких перерывов на кофе с пончиком или перекуров. И оно всегда очень уязвимо.

Мы с вожделением смотрели друг на друга. Вот он, Тот Самый Момент, подумал я. Задержись в нем, наслаждайся каждой секундой. В нем фанфары, цветы, ясное утро, богато убранные постели, пение птиц и голубое небо. Это момент, о котором определенно стоит поведать миру в «Твиттере». Некстати замечу, что уже давно ни с кем не спал. Податливая плоть и горячая испанская кровь… по-настоящему понять меня вы можете, только если у вас есть простата.

У нее были такие высокие скулы, что туда, должно быть, закачали цистерну кислорода. Красота может быть всего лишь поверхностной, и знаете — мне этого достаточно. Я и сам-то не слишком глубок, что уж. Поэтому все сложилось, чтобы между нами возникли ни к чему не обязывающие отношения. Как подметил Фридрих Гельдерлин, поминая платоновский диалог Сократа и Алкивиада, «к прекрасному склонен на своем закате мудрец»[20].

«Я бы мчался с тобой впереди ветра, — хотелось мне сказать ей, — по волнам клокочущего прилива, танцевал бы на горах, как пламя».

Но красота может быть опасна, как огонь. Что толку в мечтах, если их нельзя разрушить? Что толку в сердце, если его нельзя разбить? Зажигая свечу, вы тут же отбрасываете тень.