Вы хотите стать звездой? - [47]

— Так у меня и райдера нет.

— А что же вы тогда от меня хотите?

Решив, что ничего от него уже не хочу, переоделся прямо в коридоре. И пошел остопариться и закусить в специально накрытый для артистов зал. Здесь было все так же богато, как и в зале для гостей, только менее пафосно. Кухня-то одна. Французская... Что в основном зале, что здесь... что в Москве. Поскольку вечера русские — то и поваров-французов, и официантов привезли сюда из очень известного московского ресторана.

— Что делаешь? Пьешь? — поинтересовался администратор.

— А че еще делать?

— Готовиться!

— А где Галкин?

— Зачем тебе Максим? Ты выступаешь один. Блоком на десять минут. Артистов очень много, поэтому все по десять минут, и до свидания.

— Материться можно?

— Ты что, упал? Конечно нет!

— А что же мне тогда делать?

— Что хочешь.

Хмель сняло как рукой. Я стал судорожно соображать, чем же мне удивить достопочтенную публику.

Подумалось так: у меня есть парочка приличных песен, один стишок — это на четыре минуты. А дальше проведу конкурс анекдотов еще на шесть. И все в ажуре.

Минут за десять до своего выхода я переместился в «предбанник» перед сценой, где тусовался Галкин, который вел программу. Мы познакомились, человек он оказался совсем не плохой. Что он подумал про меня, мне неизвестно. А вот про публику сказал, что тяжелая.

... На сцене я понял, насколько он прав. Публика была еще та. В зале полным ходом шла своя жизнь: люди пили, закусывали, о чем-то болтали. Обилие российских звезд отнюдь не приводило их в трепет. А Абрамович, увидев меня, и вовсе решил свалить.

— Роман, куда вы? Останьтесь. Я материться не буду.

— Точно? — строго спросил он.

— Честное слово. Я обещал.

Лучше бы я матерился!

Он уселся за столик, а я объявил первую песню, которую тут же и спел. Обычно она пользуется успехом, но сегодня пошла как-то вяло. Вторую решил не исполнять. Юмористический стишок был прочитан при гробовой тишине. «Меня не слышат — это минус. Но и не гонят — это плюс!» — попытался я сам себя взбодрить и перешел к заключительной части Марлезонского балета — конкурсу анекдотов.

— Ну, кто хочет со мной сразиться? Можно даже на деньги. Минимальная ставка — сто долларов.

У людей, по всей видимости, не было денег... только фунты. Тишина.

— Ну смелее!

И здесь одна добрая душа в женском обличье поднимает руку, я подхожу. Дама рассказывает какую-то

полную хрень. Потом вторая — то же самое. Третья... Наконец, я обращаюсь с призывом к мужчинам посоревноваться: «Есть ли в зале мужчины, ибо дамы, как вы только что убедились, не компетентны в этом вопросе?» И тут вижу поднятую вверх мужскую руку. Подхожу, прошу представиться. Зал смеется.

— Гена, — отвечает джентльмен, — а вас как?

Тут я с ужасом понимаю, что это Хазанов, которого я просто не узнал и, стало быть, нажил себе злейшего врага.

— Роман, — потупив взор, ответил я.

— Очень приятно, чем занимаетесь?

— Да, собственно говоря, тем же, чем и вы.

— А-а-а, вы тоже в гостях?

— Нет... Я... это... работаю. Не желаете ли анекдот рассказать?

— Желаю.

— Итак, господа и дамы! Битва титанов!

— Второго не вижу, — ехидно замечает он.

— Это же вы, Геннадий Викторович, — парирую я, четко понимая, что теперь мне точно кранты.

— Итак, встречаются Галкин с... Как, извините, ваша фамилия?

— Трахтенберг.

— Встречаются Галкин с Трахтенбергом, встречаются... Прошу!

— Что-то я про себя анекдотов не слышал. По-моему, их вообще нет.

— А про меня есть... Так что? Не знаете?

— Нет.

— Встречаются-встречаются... А пожениться никак не могут.

Я перевожу взгляд на Галкина. Он сидит за столиком в зале и смеется. То есть в его лице поддержки я не найду.

— Геннадий Викторович, а при чем здесь я-то? За Галкина не отвечаю, но я не такой. Вы просто решили меня развести.

— Ну хорошо, другой анекдот. Сын вернулся из Оксфорда, подходит к отцу и говорит... Знаете?

— Пока нет.

— Да вы не пока не знаете, вы вообще ничего не знаете.

— Геннадий Викторович, вы продолжайте. Не отвлекайтесь.

— Так вот. Сын говорит: «Папа, я закончил Оксфорд, что дальше?»... Роман, вы знаете, что дальше?

— Пока нет. Продолжайте.

— Продолжаю: «Сынок, ты теперь не просто мой сын, а и компаньон. Тебе принадлежит пятьдесят процентов всех моих акций. Какие у тебя мысли на этот счет?..» Роман, какие у вас мысли на этот счет?

К своему ужасу, я понимаю, что анекдота не знаю. Пытаюсь спасти ситуацию:

— Осталась последняя фраза?

— Последняя-последняя, не волнуйтесь. Вам сейчас лучше переживать о том, что вам делать дальше. Ибо как артист — вы...

— Геннадий Викторович, давайте лучше закончим анекдот.

— Не закончим, а закончу. Вы же его не знаете?

— Не знаю.

— А что вы вообще знаете?

— Итак! «...Какие мысли у тебя на этот счет»?

— Это вы о чем?

— Я про анекдот.

— А, так вы его точно не знаете?

— Не знаю, не знаю.

— А зачем вы тогда вообще вышли на сцену? Кто вас вообще приглашал?

— Итак! «...Какие мысли у тебя на этот счет»?

— Папа, купи мою долю! — победоносно завершает он. И увидев у меня на груди звезду Давида, усыпанную бриллиантами, спрашивает: «Это у вас что такое?»

— Магендовид.

— А-а-а, вот на него мы и играли.

Бурные овации в зале. Люди следят, кто же все-таки кого. А чего тут следить-то? Я не просто проиграл. Я раздавлен и убит. Не просто сбит с коня, но еще и засыпан землей. Это провал. У меня их не было.