Вы хотите поговорить об этом? Психотерапевт. Ее клиенты. И правда, которую мы скрываем от других и самих себя - [105]

Конечно, психотерапевты не могут повлиять на все. Мы не можем убедить анорексика есть. Мы не можем убедить алкоголика не пить. Мы не можем убедить людей не заниматься саморазрушением, потому что саморазрушение в данный момент времени их устраивает. Все, что мы можем – это попытаться помочь им лучше понять себя и показать, как задавать себе правильные вопросы перед тем, как случается что-то (неважно, внутри или снаружи), что приводит их к способности убедить самих себя.

Авария Шарлотты и разборки с полицией из-за вождения в нетрезвом виде привели ее на следующую стадию – обдумывание.

Обдумывание изобилует амбивалентностью. Если предобдумывание – это отрицание, то обдумывание можно сравнить с сопротивлением. Человек видит проблему, хочет поговорить о ней и даже не против (в теории) начать действовать, но не может заставить себя сделать что-либо. Так что, хотя Шарлотту и беспокоил полицейский вердикт и последовавшее за ним постановление о посещении программы для зависимых (куда она пошла с большой неохотой лишь после того, как пропустила положенный срок, который нанятому за большие деньги адвокату пришлось экстренно продлевать), она не была готова что-то менять в своих привычках.

Люди часто начинают психотерапию именно на стадии обдумывания. Женщина, состоящая в отношениях на расстоянии, говорит, что ее бойфренд откладывает переезд к ней в город; она признает, что он, возможно, не приедет – но не готова порвать с ним. Мужчина знает, что у жены есть любовник, но, когда мы говорим об этом, он ищет оправдания тому, что она не отвечает на сообщения, чтобы не пришлось с ней ссориться. На этой стадии люди прокрастинируют или занимаются самосаботажем – в качестве способа отсрочить даже позитивные изменения, – потому что им не хочется отказываться от чего-то без сведений о том, что они получат взамен. Загвоздка этой стадии в том, что перемены включают потерю старого и тревогу по поводу нового. Это беличье колесо, кажущееся окружающим диким, является частью процесса: людям нужно делать одно и то же снова и снова бесконечное количество раз, прежде чем они будут готовы измениться.

Шарлотта говорила о попытках «завязать» с выпивкой, о двух стаканах вина вечером вместо трех, об отказе от коктейля за бранчем с друзьями – при условии, что она планирует выпить за ужином (и, конечно, после ужина). Она признавала ту роль, которую алкоголь играет в ее жизни, его приглушающий тревожность эффект, но не могла найти альтернативу, чтобы справиться с эмоциями. Даже с помощью лекарств, выписанных психиатром.

Чтобы помочь ей с тревожностью, мы добавили вторую психотерапевтическую сессию на неделе. Она стала меньше пить и решила, что этого достаточно, чтобы контролировать ее проблемы с алкоголем. Но две сессии в неделю возродили другую проблему: Шарлотте снова показалось, что она зависима от меня, так что мы вернулись к прежнему графику. Когда я, улучив момент (скажем, после очередного ее упоминания о том, что она напилась на свидании), подкидывала идею о программе амбулаторного лечения, она качала головой. Ни за что.

– Эти программы заставляют полностью завязать, – говорила она. – Я хочу иметь возможность выпить за ужином. Очень странно не пить в компании, где пьют все.

– Напиваться тоже очень странно, – парировала я. А она отвечала:

– Да, но я же сбавляю обороты.

И на тот момент это было правдой – она начала сокращать потребление алкоголя и читать о зависимости в интернете. Это был переход на третью стадию – подготовка. Шарлотте было трудно признать, что всю свою жизнь она вела борьбу с родителями: «Я не изменюсь, мама и папа, пока вы не начнете обращаться со мной так, как я хочу, чтобы со мной обращались». Она вела подсознательный торг: она изменит свои привычки, только если родители изменят свои – пакт, в котором не выиграл бы никто, будь он реален. На самом деле ее отношения с родителями не могли измениться до тех пор, пока она ничего в них не привносила.

Два месяца спустя Шарлотта вплыла в мой кабинет, разложила содержимое сумочки по подлокотникам своего трона и сказала:

– Так, у меня есть вопрос.

Она спросила, не знаю ли я хорошую амбулаторную программу по лечению алкоголизма. Она перешла на четвертую стадию – действие.

На стадии действия Шарлотта прилежно уделяла три вечера в неделю программе, используя группу как замену вину. Она совсем бросила пить.

Основная цель, разумеется, – перейти к финальной стадии – поддержанию. Это значит, что человек в течение значительного периода времени придерживается изменений. Это не значит, что люди не срываются. Стресс или определенные триггеры прежнего поведения (конкретный ресторан, звонок от старого собутыльника) могут вызвать откат. Эта стадия трудна, потому что поведение, которое люди хотят изменить, встроено в саму их жизнь: люди с зависимостью (будь то зависимость от алкоголя или психотропных веществ, драмы, негатива или саморазрушительных действий) стремятся к другим зависимым. Но, находясь на стадии поддержания, человек всегда может вернуться в нужную колею с правильной поддержкой.

Без вина и водки Шарлотта стала лучше сосредоточиваться; у нее также улучшилась память, она чувствовала себя менее усталой и более мотивированной. Она подала документы в аспирантуру. Она вступила в благотворительную организацию по защите животных, что ей очень нравилось. Она впервые в жизни смогла заговорить со мной о трудных отношениях с матерью и стала взаимодействовать с ней в более спокойной манере. Она стала держаться подальше от «друзей», которые приглашали ее пропустить один стаканчик в честь дня рождения – «Ведь двадцать семь исполняется лишь раз в жизни, да?» Вместо этого она провела свой праздник с новыми друзьями, которые приготовили ее любимые блюда и произнесли множество тостов в ее честь, чокаясь чем-то из широкого ассортимента безалкогольных напитков.