Вверху над миром - [27]

— Тут недалеко — Лос-Эрманос, если вам это о чем-то говорит. Небольшое местечко в двадцати минутах езды. Вы даже не представляете, как он будет вам благодарен.

— Поймите, я ничем не могу ему помочь. Я уже много лет не занимался врачебной практикой.

— Но это поддержит его морально. В конце концов, он ведь американец и по-настоящему доверяет только американским врачам.

— Разумеется.

Они проехали горный перевал. Воздух неожиданно стал жутко холодным. Звезды, горевшие в недвижном темном небе, казались ненормально большими и яркими. Затем дорога сделала пируэт сквозь лесную чащу и вынырнула в теплую, безветренную долину, утопавшую в буйных зарослях.

— Лос-Эрманос, — сказал сеньор Сото, оглянувшись, чтобы увидеть реакцию гостя на неказистые ряды хижин с соломенными крышами и глинобитных коробок, проносившиеся мимо по обе стороны дороги. С тех пор, как они спустились в долину, постоянно слышалось кваканье лягушек, которое доносилось до самого центра города.

Доктор Слейд не подал никаких видимых знаков, что услышал сеньора Сото. Он рассматривал заросшие травой улицы, по которым они проезжали. На каждой стояло два-три дуговых фонаря, и вокруг толпились дети. Вдали, на заднем плане, темнел лес. Когда они приближались и он наблюдал быструю смену виньеток света и тени, у него возникало ощущение, будто каждая улица интимно связана с какой-то его частью, словно он даже жил здесь долгое время. И ему пришло в голову, что этот захудалый городок, скорее всего, был в глазах Творца образцовой деревней: вероятно, именно в таком месте Должны были изначально жить все люди. Возможно, кваканье лягушек слышалось здесь с самого зарождения жизни. И еще: он почувствовал общее недомогание, во всем теле появилась тяжесть. Она закрыл глаза. «Наверное, простыл», — подумал он. В эту минуту машина свернула с шоссе на грунтовую дорогу.

Вскоре над ними сомкнулись сводом джунгли. Сеньор Сото ехал медленно, время от времени оглядываясь на доктора. Лягушки и насекомые ужасно шумели.

Тяжело опустившись на сиденье, доктор Слейд взглянул на лианы и ветви над головой. Затем вновь закрыл глаза. Увиденное было слишком неприятно. Лишь минуту назад он сделал открытие, что лягушки сознательно квакали хором: они пели в такт. Затем, взглянув вверх на хаос зарослей, он на долю секунды совершенно отчетливо увидел, что на каждой ветке и листке вибрируют лягушки, причем их ритмический рисунок в точности совпадает. Доктор Слейд сложил руки на груди и вздохнул.

— Тут джип нужен, — сказал сеньор Сото.

— Да, — ответил он рассеянно. На секунду очнувшись, он подумал: «На такой высоте алкоголь опасен», и решил впредь пить не спеша.

Машина остановилась. Индеец в комбинезоне и с ружьем в руке распахнул большие ворота внутрь.

— Sí senor,[36] — сказал он, и они въехали во двор. Подъездная дорожка была обсажена приземистыми пальмами. Впереди, у больших темных зарослей кустарника, стояла машина. Сеньор Сото аккуратно остановился рядом и заглушил двигатель. Лягушки квакали здесь тоже, причем так же громко, как в джунглях. Фары были выключены, и в тусклом свете звезд двор переливался фантастическими цветами.

— Деваться некуда, — сказал доктор Слейд про себя. Он протянул руку и нажал на дверную ручку, сделал два-три шага по рыхлой траве и поднял голову Прямо перед ним, в каких-то трех футах, находилось лицо — точнее, морда, которая, несомненно, принадлежала животному и смотрела на него невероятно пристально. Она оставалась неподвижной, будто вылепленная из какого-то неизвестного, постоянно капающего вещества. Тем не менее, она все-таки шелохнулась, поскольку рот теперь открылся гораздо шире, и на обеих щеках показались длинные искривленные сухожилия. Застыв на месте и не веря своим глазам, доктор Слейд наблюдал, как вся челюсть быстро растаяла и отпала, оставив нетронутой лишь верхнюю часть морды. Глаза смотрели еще свирепее, чем прежде: они как бы говорили, что рано или поздно он поплатится за то, что стал свидетелем их страдания. Доктор Слейд отступил на шаг и взглянул снова: одни лишь листья да тени от них — ни морды, ни глаз, ничего. Но листья пульсировали энергией. В любую минуту они могли раздуться и стать чем-то другим.

— Дверь вот здесь, — послышался мужской голос. Он глянул, но никого не увидел. Медленно присел на корточки на траву, обняв руками колени и склонив голову к земле.

— Что-нибудь случилось? — спросил голос.

— Я не… — Он не смог договорить. Пение лягушек раз за разом усиливалось. Если поблизости кто-нибудь и находился, он мог быть лишь незнакомцем.

Незнакомец поднял его на ноги. На самом деле, ходить было ничуть не труднее, чем сидеть, согнувшись, и слушать лягушек. Какая-то его часть осталась снаружи и мучительно пыталась соединиться с другой, запертой внутри, но это невозможно было даже себе представить. С обеих сторон шеи у него зияли отверстия, похожие на жабры: он чувствовал, как они равномерно открываются и закрываются.

— Вы были сегодня на солнце, да?

Красные джунгли. Напольные лампы и коврики на прогалинах, ряды книг сзади в темноте. Непроходимый лес кишел людьми, но все они были незнакомцами. К губам поднесли чашку с чем-то горячим.