Тем не менее необычность дела привлекла в этот день на аукцион множество людей, и если среди них мало оказалось серьезных покупателей, зато много было зевак, жадно ожидавших, чем все это кончится. Борьба действительно обещала быть очень занимательной.
К тому же, едва европейские представители прибыли в Балтимору, как за ними все стали бегать, приставать к ним, и, конечно, все просили у них интервью. Не удивительно, что общественное мнение, как это часто случается в Америке, было возбуждено до крайности. Составлялись безумные пари - обыкновенная форма, в которую выливается общественное возбуждение у американцев, - пример заразительный! - последнее время ему охотно начинают следовать в Европе. Жители Американской федерации, а также Новой Англии, Восточных, Южных и Центральных штатов разбились на группы и придерживались различных мнений, хотя все они, в общем, стояли за своих соотечественников. Они надеялись, что Северный полюс в конце концов укроется под складками звездного флага. Все же они испытывали некоторую тревогу. Ни Россия, ни Швеция с Норвегией, ни Дания, ни Голландия не внушали особых опасений. Но имелась еще Великобритания с ее территориальными притязаниями, с упорным стремлением все присвоить и поглотить, с ее банкнотами, которых она не жалела. Тут пахло крупными суммами. На «Америку» и «Великобританию» делали ставки, как на скаковых лошадей, и приблизительно поровну. Ставить на «Данию», «Швецию», «Голландию» и «Россию» охотников не находилось.
Торги были назначены на полдень. Стечение любопытных уже с утра мешало движению на Болтон-стрит. Еще накануне в городе царило волнение. По трансатлантическому кабелю газеты получили сведения, что большинство пари, предложенных американцами, было принято англичанами, и Дин Тудринк тотчас же велел объявить об этом в аукционном зале. Говорили, будто правительство Великобритании передало значительные фонды в распоряжение майора Донеллана... В «Нью-Йорк геральд» писали, что лорды адмиралтейства настаивали на покупке арктических земель, уже включали их в список английских колоний и т. д.
Что было достоверно в таких слухах и россказнях, никто не знал. Но в тот день в Балтиморе рассудительные люди полагали, что если Арктическая промышленная компания будет предоставлена только своим собственным силам, то борьба, возможно, закончится победой Англии. И некоторые из самых горячих янки уже старались оказать давление на вашингтонское правительство. А новая Компания в лице своего скромного агента Уильяма С. Форстера, повидимому, вовсе не разделяла всеобщего возбуждения, словно она была совершенно уверена в своей победе.
Условный час приближался, и толпа на Болтон-стрит все росла. За три часа до открытия дверей к аукционному залу нельзя было и подойти. Все пространство, отведенное для публики, было заполнено до отказа. Только для европейских делегатов было оставлено несколько мест, отгороженных барьером, откуда они могли следить за ходом аукциона и во-время делать свои надбавки.
Эрик Бальденак, Борис Карков, Якоб Янсен, Ян Харальд и майор Донеллан со своим секретарем Дином Тудринком сбились тесной кучкой, плечом к плечу, как солдаты, готовые идти на приступ: они ведь, и правда, собрались взять приступом Северный полюс!
Со стороны Америки никто не явился, если не считать рыбника, владельца складов; его грубое лицо выражало полнейшее равнодушие. Казалось, ему было безразлично все окружающее и думал он лишь о том, куда девать грузы, ожидаемые им из Ньюфаундленда. Кто же были те капиталисты, от лица которых этот простак собирался ворочать миллионами долларов? Тут было над чем поломать голову.
Никто и не подозревал, что Дж. Т. Мастон и миссис Эвенджелина Скорбит имеют отношение к делу. Да и как об этом можно было догадаться? Оба они были тут, но вместе с некоторыми другими именитыми членами Пушечного клуба, коллегами Дж. Т. Мастона, Скрывались в толпе, не занимая особых мест. По виду они казались обыкновенными, совершенно бескорыстными зрителями. Уильям С. Форстер даже как будто не был знаком с ними.
Разумеется, вопреки порядку, установленному на аукционах, на сей раз предмет продажи не был выставлен для всеобщего обозрения. Северный полюс ведь нельзя, как какую-нибудь старинную вещицу, передавать из рук в руки, рассматривать со всех сторон, разглядывать в лупу, а то и тереть пальцем, чтобы убедиться, старинная ли она в самом деле, или просто подделка. А полюс все-таки был чрезвычайно старинным предметом, - ведь он возник еще до каменного века, до железного, до бронзового, раньше всех доисторических эпох, потому что существует с начала мира!
Хотя самый полюс и не лежал на столе оценщика, зато на виду у всех заинтересованных висела большая карта, на которой очертания арктических областей были обведены яркой краской. По восемьдесят четвертой параллели, на семнадцать градусов выше Полярного круга, шла отчетливая красная линия, ограничивающая ту часть земного шара, которая по предложению Арктической промышленной компании была пущена в продажу. Возможно, она представляла собой море, покрытое ледяной корой весьма значительной толщины. Но это уж дело покупателя. Во всяком случае, обмана тут быть не могло: всякий видел, что он покупает.
