Введение в теоретическую лингвистику - [21]

1.3.13. РОЛЬ АНАЛОГИИ

Многие исключения из звуковых законов младограмматики объясняли с помощью другого важного фактора — аналогии. Давно было замечено, что в развитии языка значительную роль играет тенденция создавать новые формы по аналогии с привычными и регулярными языковыми моделями. (Та же самая тенденция лежит в основе создания детьми, говорящими по-английски, таких форм, как flied вместо flew 'летел', goed вместо went 'шел', tooths вместо teeth 'зубы' [ср. детские формообразования в русском языке: сплишь, ребенки, хорошéе и т. n.].) Поскольку считалось, что вследствие этой тенденции язык засоряется неправильными формами, аналогия рассматривалась как один из факторов, вызывающих «ухудшение» языка в века упадка и необразованности. Бытовало мнение, что, подобно тому как родители и учителя должны поправлять детей, образующих по аналогии неправильные формы, грамматисты должны обращать внимание взрослых носителей языка на образуемые ими по аналогии неправильные формы, если последние грозят получить широкое распространение. Однако в XIX в., когда внимательному изучению подверглись классические и новые европейские языки во все периоды их развития, стало ясно, что «аналогия» — это важнейший фактор изменения языков во все времена, а не только в века упадка и распада.

Объяснительная сила аналогии применительно к исключениям из звуковых законов может быть проиллюстрирована на примере одной группы существительных в латыни. Рассмотрим следующие существительные: греч. génos, лат. genus, скр. janas — в именительном и родительном падежах единственного числа (эти слова, которым родственно английское kin, означают 'семья', 'раса', 'вид' и т. п.) : греч. génos, génous; лат. genus, generis; скр. janas, janasas. На основе соответствий, представленных в этих (а также многих других) словах, можно наметить следующий звуковой закон для объяснения развития исходного индоевропейского звука *s:

(i) в санскрите исходный *s сохраняется (во всех случаях, существенных для рассматриваемого примера);

(ii) в греческом исходный *s

   (a) сохраняется перед согласными и после них, а также в конце слова;

   (b) переходит в h в начале слова (ср. греч. heptá, лат. septem, скр. sapta, англ. seven 'семь');

   (c) исчезает между гласными (отсюда *genesos → géneos → génous);

(iii) в латыни исходный *s

  (a) сохраняется перед согласными и после них, а также в начале и в конце слова;

   (b) переходит в r между гласными (отсюда * genesis → generis).

Таким образом, греч. génos и лат. genus регулярны с точки зрения намеченного звукового закона. (При его изложении мы использовали астериск — в соответствии с практикой компаративистики — для обозначения реконструированных звуков или форм в отличие от звуков или форм, зафиксированных в сохранившихся текстах.) Хотя приведенные выше правила касаются только развития индоевропейского *s, все звуки в рассмотренных формах объясняются некоторыми законами развития исходных индоевропейских согласных и гласных. Однако как в греческом, так и в латыни имеются исключения из сформулированного выше звукового закона. Рассмотрим в качестве примера латинское слово со значениями 'честь', 'почет', 'уважение'. В классических текстах встречаются разные формы этого слова в именительном падеже единственного числа — honos у ранних авторов и honor у более поздних авторов, — тогда как формы косвенных падежей у тех и других совпадают — honoris, honorem и т. д. Формы косвенных падежей honoris, honorem, ... регулярно выводятся из форм *honosis, *honosem, ... с помощью приведенного закона — правило (iii b), так же как ранняя форма именительного падежа единственного числа honos выводится по правилу (iii а). Для объяснения же формы honor обратимся к тому факту, что в латыни многие существительные регулярно сохраняли исходное индоевропейское *r: cultor, cultoris, cultorem и т. д. Форму honor можно объяснить действием аналогии, а именно заменой в форме honos конечного s на r, которая ставит пару honor : honoris в один ряд с парами типа cultor : cultoris. Действительно, форма honor — лишь один из примеров большого класса латинских существительных (amor 'любовь', labor 'работа', timor 'страх' и т. п.); этот класс можно противопоставить односложным существительным классической латыни — flōs : flōris 'цветок', mōs : mōris 'обычай' и т. п., в которых в именительном падеже единственного числа s регулярно сохранялось. (Для читателей, знающих латынь, укажем, что данное выше объяснение развития латинских слов несколько упрощено — в нем не учитывается долгота гласного о в последнем слоге, играющая определенную роль в изменениях по аналогии.)

Ряд законов, выявленных младограмматиками и их последователями, имеет исключительно узкую сферу действия; в других законах предлагались необоснованные и малодостоверные изменения по аналогии; некоторые формы объявлялись заимствованиями без указания соответствующего языка или диалекта. Сравнительно-исторические исследования последних восьмидесяти лет показали, что младограмматики слишком грубо и прямолинейно разграничивали звуковой закон, заимствование и аналогию. То или иное звуковое изменение может иметь своим источником одно или несколько слов, заимствованных, скажем, из соседнего диалекта, а затем распространиться по аналогии на более широкий класс слов. После этого соответствующее изменение можно описать посредством некоторого общего закона. Но это вовсе не означает, что данное изменение является результатом лишь одного частного закона, действующего вне связи с другими частными законами [то есть результатом либо звукового закона, либо заимствования, либо аналогии].