Введение в Новый Завет. Том 2 - [139]

Какие жанры и стили можно выделить в Иак? Собрание этических высказываний и наставлений, часто имеющих гномическую форму или форму пословиц, и выдержанных в строгом назидательном тоне, напоминает по содержанию и стилю весь корпус ветхозаветной литературы Премудрости,[664] как уже указывалось в разделе «Общий анализ». После окончания периода Ветхого Завета еврейская тема премудрости была продолжена как на греческом языке (например, «Высказывания Псевдофоциклида»[665], вероятно, написанные неким сильно эллинизированным евреем после 100 года до н. э.), так и на еврейском (например, «Пирке Авот», собрание, созданное до 200 года н. э.). Греко–римские философы (Эпиктет, Плутарх, Сенека) также писали этические трактаты[666], и в некоторых группах высказываний Иак совпадает во взглядах и ощущениях с теми, которые можно найти у этих авторов (но см. сноску 21 выше). Что касается христианского влияния, Иисус время от времени выступал в роли мудреца, как это можно видеть в своде учения Q, сохранившегося в Мф и Лк. Выше мы видели, как близок Иак к Мф именно в этом отношении. Помимо верности Дидахе, учению Иисуса, в Иак также ясно виден сильный эсхатологический компонент, с типичным для раннего христианства ожиданием второго пришествия (5:7–9). В сочинениях Павла тоже были элементы нравственной философии/ учения (часто в императивном разделе писем), но Иак целиком состоит из них. Если, развив христологию почти до уровня учения, НЗ сильно отличается от Писания и философии Израиля и, тем более, от греко–римской литературы, то Иак своим последовательным вниманием к этике наводит на мысль о преемственности по отношению к традиции Израиля и могло встретить одобрение также и у многих нехристиан.

Как это свойственно авторам некоторых еврейских сочинений эллинистического периода, для передачи своего учения автор Иак без колебаний использует литературные жанры, известные в греко–римской культуре[667]. Так, здесь сильны элементы диатрибы (см. главу 5). Например, тезис иллюстрируется серией примеров (2:14–26); большая часть письма представляет собой дискуссия «вы — я/мы» между читателями/слушателями и автором; также здесь неизменно присутствует серия императивов; прямое обращение к предполагаемым оппонентам, например 4:13; 5:1 и опровержение возражений, например 1:13; 2:18. С другой стороны, элементы дискуссии в форме диатрибы присутствуют во многих литературных формах, и вряд ли можно приравнять Иак к некоторым более формальным примерам диатрибы греко–римской школы. Кроме того, Иак напоминает парэнесис и по стилю, и по содержанию, например, обращение к уже известным проповедям и к моделям, которым нужно подражать[668]. И все же такое изложение традиционных этических наставлений в форме парэнетических максим можно считать практически вторым жанром, поскольку оно встречается в рамках сочинений, по преимуществу написанных в другом жанре, и отражает различные социальные реалии. Иак также определяют как протрептическую (поощряющую) проповедь, наставление придерживаться одного образа жизни как лучшего по отношению к другому, поскольку он подтверждает превосходство иудео–христианской морали, основанной на Законе. Этот жанр более соответствует представлению о Иак как хорошо обдуманном риторическом сочинении, а не просто разрозненном собрании максим. Если мы задумаемся о том, как все это сочетается со вступительной частью письма, то придем к выводу, что Иак относится к некому смешанному классу.

Авторство, адресат, место и время написания

Авторство. Было ли это действительно письмо, написанное Иаковом Иерусалимским до 62 года н. э. (года его смерти)? Давайте рассмотрим аргументы, приводимые в пользу положительного ответа. Во–первых, разве не логичнее было бы для автора более позднего псевдоэпиграфа воспользоваться почетным титулом «брат Господа» вместо «слуга Божий» (1:1) или особыми ссылками на Иисуса для подтверждения вымышленных биографических данных. Еврейский дух письма также говорит в пользу того, что оно было написано главой Иерусалимской церкви. Однако эти аргументы не исключают возможности того, что это сочинение написал какой‑нибудь ученик или хорошо осведомленный почитатель Иакова, воспользовавшийся скромным титулом, которым называл себя реальный Иаков, чтобы продолжить таким образом его мысль. Иаков Иерусалимский был одной из самых значительных фигур новозаветного христианства, поэтому, возможно, автору псевдоэпиграфа не было необходимости представлять Иакова адресатам (особенно тем, которые были обращены иерусалимскими миссионерами). Иак написано на беглом, даже образном греческом и в прекрасном стиле[669], поэтому маловероятно, что оно было переведено с еврейского/арамейского, а родным языком автора был семитский. Кроме того, Иак ссылается не на еврейскую Библию, а на Септуагинту. Таким образом, маловероятно, что крестьянин из Назарета мог написать это письмо лично. Можно предположить, что это был секретарь, но, как мы увидим, другие аргументы говорят в пользу того, что это сочинение было написано после смерти Иакова кем‑то из его почитателей. Догадки о том, кто это был на самом деле, становятся, таким образом, бессмысленными.