Введение в Новый Завет. Том 1 - [151]
О следующем иудейском празднике — празднике Кущей (Шалашей) - по–видимому, говорится с 7:1 до 10:22, вплоть до упоминания об обновлении Храма в 10:22. Во время этого восьмидневного паломнического праздника, когда иудеи приходили в Иерусалим, не только отмечался сентябрьско–октябрьский сбор винограда, но и возносились молитвы о дожде. Ежедневная процессия от силоамского источника доставляла воду для возлияний в Храме, женский двор которого освещался огромными светильниками — таким образом, здесь звучат темы воды и света. Ответив отказом на граничащую с неверием просьбу своих «братьев», Иисус идет в Иерусалим по своей инициативе и тайно (7:1–10). Толки о Нем порождают разделение (7:11–15), отражающее идею Ин о том, что Иисус приводит людей к суду над самими собой. Диалог Иисуса с «иудеями» в 7:16–36 напоминает о предшествующей враждебности, связанной с нарушением Закона Моисеева. Кульминацией его служит предупреждение, что Он недолго еще будет с ними и идет к Пославшему Его[626]. Тема замещения воды отнесена к последнему дню праздника Кущей в 7:37–39, когда Иисус провозглашает, что из Него (самый вероятный перевод) потекут реки воды живой: то есть Дух, который будет получен, когда Он будет прославлен (см. 19:34). Разделение мнений об Иисусе, ведущее к неудачной попытке Его арестовать (7:4049), снова выводит на сцену Никодима, который защищает Иисуса, но все еще не заявляет о себе как о верующем (7:50–52).
В следующей главе[627] (8:12–59) мы видим тему замещения света: Иисус провозглашает себя «светом мира». Здесь снова возникает судебная атмосфера, в которой Иисус защищается от обвинений иудеев[628], и обстановка накаляется: например, звучат намеки на незаконнорожденность оппонентов и обвинения в том, что их отец — дьявол. Разговор заканчивается одним из самых поразительных высказываний, приписываемых Иисусу в НЗ: «Прежде нежели был Авраам, Я есмь» (8:58). Оно приводит к попытке побить Иисуса камнями (видимо, за богохульство).
В главе 9–й рассказывается о том, как прозрел слепорожденный. Это шедевр Иоаннова повествования, настолько мастерский, что в нем нет ни одного лишнего слова. Мотив «света мира» (9:5) и упоминание силоамского водоема (9:7, 11) обеспечивает связь с праздником Кущей, из‑за которого Иисус, по–видимому, находился в Иерусалиме. Слепой — больше, чем конкретный человек[629]. Его образ выражает один из вариантов Встречи с Иисусом. Самаритянка — пример того, с какими препятствиями можно встретиться на пути обретения веры в Иисуса при первом общении с Ним. Слепой, омывшийся в водах Силоама (название переводится как «посланный», это Иоанново определение Иисуса), представляется собой пример человека, который был просвещен при первой встрече, но понял, кто Иисус на самом деле, только позднее, после судов и изгнания из синагоги[630]. Это можно расценивать как послание имевшим подобный опыт Иоанновым христианам: что через гонения они получили возможность прийти к более глубокой вере, чем когда они впервые встретились с Христом. Все более резкие вопросы, задаваемые слепорожденному, усиливающаяся враждебность и слепота допрашивающих, которые выгнали его из синагоги, все большее понимание слепорожденным, кто такой Иисус, в процессе допросов[631], попытки напуганных родителей избежать позиции за или против Иисуса — все это мастерски развивается в драму. Эту драму можно было бы поставить в театре, чтобы показать, как с приходом Иисуса те, кто говорят, что они видят, оказываются слепы, а те, кто были слепы, прозревают (9:39).
В ходе повествования метафорическое рассуждение о добром пастыре (10:1–21), хотя оно обладает определенной автономией, обращено к фарисеям, которых Иисус в 9:40–41 обвиняет в слепоте. Это и рассуждение о виноградной лозе в 15:1–17 ближе всего к притчам, так часто встречающимся в синоптических Евангелиях
