Введение в Новый Завет - [24]

Ветхий Завет, который вместе с Новым стал Священным Писанием Церкви Христовой, с самых разных сторон и многократно был истолкован отцами Церкви в их многочисленных творениях и стал глубочайшим источником вдохновения для авторов церковных песнопений и житий святых. Ветхозаветные псалмы с самого начала вошли в литургическую жизнь Церкви, и многие церковные песнопения были созданы по мотивам важнейших событий Ветхого Завета. Иконописцы запечатлели сцены и лица Ветхого Завета на стенах храмов рядом с новозаветными сюжетами, чтобы верующие могли видеть их во время богослужения, особенно те, кто не умел читать, и чтобы, таким образом, эти изображения служили украшением и назиданием для них. Церковный календарь наконец обогатился днями памяти святых и событий Ветхого Завета.

Кроме сказанного уже следует заметить, что Ветхий Завет, будучи переведен с еврейского оригинала на греческий, вобрал в себя языковые и мировоззренческие особенности греческой культуры и затем уже в этом греческом своем виде вошел в жизнь Церкви. В монастырях и библиотеках хранится множество рукописей Ветхого Завета, которые своим содержанием и высокохудожественными миниатюрами представляют огромную культурную ценность. Для того чтобы понять всю степень влияния греческой культуры, которая проявилась в переводе Ветхого Завета на греческий язык, достаточно привести один пример. Таинственное имя Божие, которое открывается Моисею в пламени горящей купины и означает на еврейском «Я есть Тот, кто Я есть», переводится в греческой Библии при помощи платоновской терминологии «Ἐγώ εἰμι ὁ Ὤν» («Я есмь Сущий» — Исх. 3:14). Это именование будет изображено на византийских иконах в нимбе Христовом: О ΩΝ — доказательство тождества и единства Бога Ветхого и Нового Завета. Об этом же тождестве говорят и все «ἐγώ εἰμι»: путь, истина, жизнь, воскресение, пастырь, дверь, — и все остальные атрибуты Христа, о которых говорит евангелист Иоанн, венчающиеся «Ἐγώ εἰμι ὁ Ὤν, ὁ ἦν καί ὁ ἐρχόμενος» («Я есмь… Который есть и был и грядет») в Апокалипсисе Иоанна.

После этого можно понять, почему Церковь приняла Ветхий Завет как свою книгу и включила его в свое Священное Писание. Конечно, не из-за тех войн, которые там описаны в рамках всеобщей человеческой истории, и не ради описания тех культурных и бытовых особенностей ветхозаветных народов, которые кажутся нам сегодня столь чуждыми. И не потому также, что своим законодательством он вносит более гуманные правила во взаимные отношения человека с человеком и с обществом. И конечно, не потому, что содержит рекомендации экологического характера, полезные для нашего времени, как, например, не рубить плодовые деревья во время осады города (Втор. 20:19) или закапывать свою нечистоту в пустыне при помощи лопаточки, которую носят на бедре (Втор. 23:14). Но потому, что заключает в себе историю божественного домостроительства, прообразы спасения, изображает Бога всегда близким к человеку и ко всему миру, дает обетование о Царстве Небесном — одним словом, предызображает и предвозвещает Иисуса Христа.

Стоит упомянуть здесь об одном святоотеческом толковании, согласно которому Божественный Логос прежде Своего воплощения в человеческой истории являл Себя людям духовно в богоявлениях Ветхого Завета, которые были явлениями триединого Бога, образуя собою центр всего Ветхого и Нового Завета. Евангелист Иоанн уже в прологе своего Евангелия подчеркивает, что Церковь «видела» славу Божественного Логоса, Который стал «плотью» внутри человеческой истории (Ин. 1:14).

2.2. Первые упоминания о Новом Завете как Писании

Проповедь Спасителя, которая облеклась в письменную форму четырех Евангелий и в то же время передавалась изустно как Предание, в сознании верующих имела высочайший авторитет. Апостол Павел в своих посланиях часто подтверждает истину сказанного им ссылками на учение Господа: «Ибо сие говорим вам словом Господним» (1 Фес. 4:15); «не я повелеваю, а Господь» (1 Кор. 7:10); «Господь повелел» (1 Кор. 9:14); «Ибо я от Господа принял то, что и вам передал» (1 Кор. 14:23; см. также Деян. 20:35). И апостольские мужи в дальнейшем в качестве авторитетного источника используют кроме Писания, т. е. Ветхого Завета, слова Самого Господа. Но берут их не из написанных уже Евангелий, а ссылаются на «Евангелие», разумея под этим термином устную проповедь и Предание Церкви[35]. Ссылаются они также на «заповедь» Господа, которую передали апостолы[36].

Из этого следует, что вначале живое Предание Церкви играло первенствующую роль в распространении христианской истины. Папий, епископ Иераполя Фригийского, в начале II века, притом что ему были известны письменные Евангелия, о которых он сообщает нам важные сведения (о чем пойдет речь в следующей части), замечает: «Я не замедлю присоединить к моим толкованиям и то, чему сам некогда хорошо научился у старцев и хорошо запомнил… Ибо я понимал, что не столько получу пользы от чтения книг, сколько от слушания живого и остающегося в душе голоса»[37]. О преимуществе живой личности Спасителя перед записанным словом говорит также ответ, данный в начале II века святителем Игнатием Антиохийским тем, кто настаивал, что если они не найдут написанными «у древних» всех христианских истин, то не поверят в них. «А таковым я говорю, — пишет святитель Игнатий, — что для меня древнее Сам Иисус Христос, не слушать Которого есть явная ошибка. Авторитетная для меня древность есть Его крест, смерть и воскресение, и вера в эти истины» (Послание к филадельфийцам 8:2). Первые христиане были уверены в том, что Дух Божий положил начало новой эпохе истории человечества, эпохи, когда «древнее прошло, теперь все новое» (2 Кор. 5:17). Поэтому «служители Слова», которые свидетельствуют об истине Христовой и Его учении, есть служители «Нового Завета, не буквы, но духа, потому что буква убивает, а дух животворит» (2 Кор. 3:6).