Введение в Новый Завет - [113]

2. Некоторые, напротив, считают это послание довольно ранним, возможно даже первым законченным христианским текстом, более ранним, чем послания апостола Павла, и относят время его написания к 47–48 годам, незадолго до первого Апостольского Собора[152].

3. Другие видят в этом послании лишь иудейский текст нравственного содержания, который был несколько видоизменен неким христианином, добавившим имя Иисуса Христа в 1, 1 и 2, 1, а также некоторые новые темы, хотя общие для христианства и иудейства нравственные увещания остались без всякого изменения.

Подобную точку зрения высказал, например, Арнольд Мейер[153], который считает, что разрешил «загадку» послания[154]. Некий древний иудейский псевдоэпиграф, считает Мейер, который содержал в себе аллегорическое истолкование прощальных заветов патриарха Иакова своим двенадцати сыновьям, был христианизирован неким владеющим греческим языком христианином в конце I века, но в любом случае не Иаковом братом Господним. Христианский редактор поставил в надписании своего текста вместо патриарха Иакова имя апостола Иакова и таким образом воцерковил этот текст.

4. Стиль послания, которое назидает, и увещевает, и вообще учит со властью, указывает в его авторе одного из столпов первенствующей Церкви, предстоятеля, который пользовался полным доверием со стороны своих читателей. Вопрос возникновения и издания греческого текста послания должен рассматриваться, конечно, совершенно независимо от его содержания. То есть языковая оболочка послания может принадлежать какому-то другому лицу, отличному от апостола Иакова. Текст послания с его постоянными воззваниями: «братия мои», «братия мои возлюбленные» и подобными им — больше походит на живую проповедь, чем на письмо. Единственное эпистолярное место находится в предисловии (1, 1). Согласно одной версии, послание это скорее является проповедью, которую Иаков Праведный произнес на арамейском языке для одной из палестинских общин, например для иерусалимской, между 40 и 50 годами. Эта община переживала тогда тяжелые времена, ее члены подвергались давлению и гонению со стороны «богатых», как это явствует из текста самого послания. Эту проповедь, согласно данной теории, некий христианин, очень хорошо знавший греческий язык, позже перевел на греческий, чтобы и другие христиане вне Палестины смогли получить духовную пользу от его чтения[155].

5. Соборное послание Иакова замечательно не одними лишь риторическими фигурами, богатством греческой лексики и выражений, но имеет и следующие особенности: живой пророческий тон, напоминающий великих пророков Ветхого Завета, афористичный нравоучительный стиль, который восходит к ветхозаветным книгам Премудрости, значительное сходство с Нагорной проповедью Спасителя (Мф. 5–7), так что некоторые даже называют Послание Иакова «нагорной проповедью среди прочих апостольских посланий». Сходство с евангелистом Матфеем и ветхозаветные корни послания побуждают нас отнести время его окончательной записи на греческом языке к годам после кончины апостола Иакова (62) и даже после 70 года. В пользу этого предположения свидетельствует и упоминание «учителей» (διδάσκαλοι — Иак. 3, 1) и «пресвитеров Церкви» (πρεσβυτέρων της Εκκλησίας — 5, 14), которые призываются молиться за болящих и помазывать их елеем.

Совершенно очевидно, что изначальное ядро послания восходит к Иакову брату Господню. И таким образом, то предположение, которое приведено выше в пункте четвертом, более всего приближается к разрешению «загадки» Послания Иакова.

25.2. Содержание Соборного послания Иакова

Послание посвящено следующим вопросам: смысл искушений и способ их преодоления (1, 1–27); отношение «богатых» к «бедным» в христианской общине и лицеприятие некоторых учителей к богатым (2, 1–13); вера без дел мертва (2, 14–26); большинство искушений в общине происходит от неумения многих ее членов удерживать свой язык, совершенный же есть тот, кто контролирует свой язык (3, 1–12); настоящая мудрость есть та, которая происходит от Бога и проявляется в соответствующем образе жизни (3, 13–18); привязанность к благам мира сего приводит в конце концов к вражде против Бога (4, 1–12); однако суд Божий будет строгим для тех, кто презирает Его волю и, надеясь на свои силы, строит корыстолюбивые планы или эксплуатируют бедных (4, 13 — 5, 6); верные должны проявить терпение, потому что приближается Суд Божий, должны молиться, исповедовать свои грехи и стараться обратить грешников от их заблуждения на путь к Богу (5, 7–20).

Необходимо также сделать одно замечание по поводу учения относительно веры и дел в Послании Иакова 2, 14–26. Некоторые сочли это место полемикой против учения апостола Павла, что человек оправдывается «не делами закона, а только верою в Иисуса Христа» (см. Гал. 2, 16; 3, 2; Рим. 3, 20, 27; 11, 6; Еф. 2, 9). Но когда апостол Иаков настаивает, что «человек оправдывается делами, а не верою только», он полемизирует не с известным учением апостола Павла, а с его превратным пониманием среди некоторых христиан. И хотя акцент в посланиях ставится различно — апостол Павел выделяет особенно веру, а апостол Иаков дела, — но у обоих подразумевается одно и то же учение о вере, которая проявляется через дела. Как для апостола Павла невозможна вера, которая бы не «действовала любовью» (Гал. 5, 6), так и для Иакова брата Господня дела не могут существовать без веры: «вера содействовала делам его, и делами вера достигла совершенства» (Иак. 2, 22). И если вера «без дел мертва есть» (Иак. 2, 26), то и дела, особенно дела закона, не спасают человека, который не имеет веры в Господа Иисуса Христа.