Введение в медиологию - [60]

цивилизации на тех же основаниях, что и аудиовизуальные средства, журнал или живой спектакль. На наш взгляд, Дирекция автодорог, например, относится к сфере культуры не менее, нежели Дирекция театров. И информационное пространство уже не может, как мы видим у стольких оракулов эры постмодерна, затемнять практическое пространство.

Подведем итоги. Медиология как дискурс может сводиться к рассмотрению истории двух пар С-М: сообщения и медиума, среды и медиации. Нам необходимо поэтапно пройти историю назад: от обусловленного к обусловливающему. Проиллюстрируем этот путь — в который уже раз — феноменом христианства. Так называемое евангелическое сообщение (весть, а это нечто иное, нежели высказывание) использовало в качестве медиума графическое и церковное тело (корпус текста + тело Христово, или Церковь), и этот медиум при формировании подчинялся условиям одной или нескольких сред (каждая со своими моделями мысли и поведения), каковые, в конечном счете, конфигурировали сообщение, которое мы неправильно считаем изначальным (медиация).

Как общее правило, для исследователя момент сообщения соответствует прагматической озабоченности (наперекор герметической зачарованности, ибо сообщение есть праксис). Момент медиума — озабоченности технологической (вступая в разрыв с языковыми дисциплинами, так как медиум есть материал). Момент среды—экологической озабоченности (чтобы исцелиться от мифов об интериорности, так как среда есть внутреннее/внешнее). А момент медиации — озабоченности антропологической (чтобы преодолеть фантомы истоков и сущности, ведь медиация является нашей судьбой как биологического вида: медиологический удел человеческий непреодолим). Рассмотрение эффективности символов обязывает нас провести работу сразу и по прояснению, и по расколдовыванию.

Глава V — Совет дисциплин Проект: вспомогательное обслуживание

Какие центры приютили медиологию?

Медиология: мы избрали это новое слово отнюдь не для того, чтобы утяжелить им и без того достаточно перегруженный запас неологизмов новым словом. Словом, неизвестным батальону дисциплин... Эти шаги в сторону необходимо сделать тогда, когда невозможно поступить иначе. Сегодняшние университетские классификации охватывают указанную здесь область исследований лишь весьма маргинальным образом, да и то, когда не пренебрегают ею. Без документов на проживание, без институционального тыла — ей необходимо как минимум удостоверение личности. И не то чтобы дисциплины, занимающие видное положение, не могли великодушно приютить прохожего метека — на время и обыгрывая недоразумения. Но, при строгой классификации и в долгосрочной перспективе, такой приют был бы недолговечным. Рассмотрим мыслимые, но по сути — связанные со злоупотреблением привязки медиологии: к семиологии, к социальной психологии, к социологии, к прагматике, к истории.

Почему мы не семиологи?

Факты передачи символов образуют нераздельную часть «жизни знаков в рамках социальной жизни», предмет обобщенной науки, которую Соссюр в 1916 г., во введении в «Курс общей лингвистики», назвал «семиологией», причем лингвистика составляет лишь часть ее. А если так, то зачем выделять еще какую-то область?

Семиология — почтенная бабушка, значительно усилившая понимание человеческого мира. Linguistic turn[211] в свое время явил собой скачок вперед для всей совокупности гуманитарных наук, это была интеллектуальная революция (пока еще беспрецедентная), плодами которой мы продолжаем пользоваться, но пробивная сила которой вроде бы исчерпана. Это не основание выбрасывать ее за борт, потому что искатель должен не забывать, а нанизывать явления в цепь, не отрицать, а передавать. А для этого — признавать (преодолеваем мы лишь то, через что проходим).

Несомненно, теперь мы видим несколько разветвлений — и поколений — семиологов. Упрощенно говоря, первая веть, семиология основателей, восходит к Соссюру и, исходя из его структурного анализа языка, вращается вокруг идеи кода, как системы правил, сочетающих отчетливо выделяемые и противопоставляемые друг другу единства, ускользающие от сознания говорящего. Эта семиология (представленная во Франции именами Ролана Барта, Кристиана Метца, Луи Марена и других) вдохновляла в 50-60-е гг. издание журнала Communication. Она стремилась переносить или экстраполировать диакритический характер языка (двойную артикуляцию) на все сферы, где циркулирует смысл (живопись, кинематограф, реклама, мода, масс-медиа). Вторую, модернизированную и технизированную ветвь, «семиотику» (с более серьезным, чем «-логия», суффиксом), можно связывать с американским логиком Пирсом. Это семиология в расширенном понимании, открывающая целую гамму знаков (со знаменитым трехчастным разделением, весьма упрощенным в ее «вульгате», на индекс/символ/иконический знак), уже не подчиняющая, и притом через понятие индекса, невербальное сообщение вербальному, и согласующая организацию смысла с прагматикой (или с изучением интерсубъективных отношений и конкретных отношений высказывания). Эта семиология, открытая и менее интеллектуалистская, чем первая, реинтегрирует в языковом акте жест, ритм, интонацию, интерсубъективные стратегии, а помимо этого — тело, аффективность, время, страсть (как делает Паоло Фаббри