Введение в историческую уралистику - [10]

К XIX веку вепсы представляли собой в основном крестьянское население (государственные и помещичьи крестьяне), часть их была приписана к Олонецким заводам, прионежские вепсы занимались каменотёсным промыслом, работая в качестве рабочих-отходников и в Финляндии, и в Петербурге. Перепись 1897 года зафиксировала 25,6 тыс. вепсов (чуди). Уже в этот период в публикациях о вепсах отмечается падение авторитета родного языка и распространение русского, особенно — среди молодёжи. Однако ассимиляционные процессы не имели ещё катастрофического характера: по переписи 1926 года численность вепсов составляла уже 32,7 тыс. человек.

В двадцатые годы XX века этническая территория вепсов была разделена между двумя административными единицами: прионежские вепсы оказались в основном в Карельской АССР, а остальные — в Ленинградской области. Создания единой вепсской автономии, таким образом, не произошло, хотя были образованы в 1927 году национальные сельсоветы и районы: Шелтозёрский (Карельская АССР) и Винницкий (Ленинградская область). При этом в Карелии — в соответствии с ведшейся там национально-языковой политикой (см. раздел о карелах) — обучение в вепсских школах велось на финском языке, вепсам непонятном. В Ленинградской области с 1932 по 1937 год велось обучение в школах на вепсском языке (была создана письменность на основе латиницы), в 1937 году вепсская письменность была, наконец, введена и в школах Шелтозёрского района Карелии.

Однако именно в 1937—1938 годах был нанесён страшный удар по национально-культурному развитию вепсов: было прекращено преподавание на вепсском языке, репрессированы авторы учебников, немногочисленные представители национальной интеллигенции. В довершение всего часть вепсских населённых пунктов с более чем восьмитысячным населением была передана из Ленинградской в Вологодскую область, и Винницкий национальный район был ликвидирован. С этого времени по отношению к вепсам Ленинградской и Вологодской областей стала проводиться неприкрытая политика насильственной русификации — вплоть до того, что в документах вепсов записывали русскими (в переписях 1970 и 1979 годов все вепсы Ленинградской и Вологодской областей были учтены как русские). Немногим лучше была ситуация в Карелии, где Шелтозёрский национальный район был, в конце концов, также ликвидирован (в 1956 году), а вепсский язык в школах с 1937 года не преподавался. Это привело к резкому падению как престижа вепсского языка, так и статуса вепсской национальной принадлежности в глазах самих вепсов. По переписи 1989 года в Карелии проживало 5,9 тыс. вепсов, в Ленинградской области — 4,2 тыс. и в Вологодской — не более 2 тыс. человек.

В 1989 году был в Карелии вновь разработан и утверждён вепсский алфавит на базе латиницы, началось издание национальной периодики и преподавание вепсского языка в школах на всей территории проживания вепсов.

Эстонцы

Старое самоназвание — maarahvas, букв. «народ земли». В настоящее время называют себя eestlased (мн. ч.) по названию страны Eesti «Эстония», заимствованному из германских языков — ср. нем. Estland «Эстония», Esten «эстонцы», швед. est «эстонец», где этот корень обязан своим распространением прежде всего старой литературной традиции: впервые засвидетельствован у Тацита (I век н. э.) в форме Aestii — некий земледельческий народ, живущий на берегах Балтики восточнее германцев, отличающийся от них по языку, который, якобы, близок британскому (кельтскому). Позже этот этноним встречается у Иордана в VI в. н. э., в жизнеописании Карла Великого (первая половина IX в.), у англосаксонского поэта Вульфстана (в дополнениях к переводу Орозия, составленному королём Альфредом) (IX век) (Osti, Estes), в скандинавских сагах и географических сочинениях XI — начала XIV века (Eistr). Маловероятно, что, говоря о народе Aestii, Тацит имел в виду каких-то прибалтийских финнов: этот этноним, судя по географии сочинения Тацита и по данным упомянутых здесь средневековых источников, первоначально относился к землям, непосредственно примыкающим с востока к устью р. Вислы (район, называемый по-литовски Aismares), где прибалтийские финны никогда не жили. Эстиев скандинавских саг IX века следует безусловно соотносить с балтами, точнее — с древними литовцами («имя» жены их предводителя, упоминаемое в саге, имеет прозрачную литовскую этимологию). Происхождение названия Aestii, скорее всего, следует связывать с германским корнем со значением «восток» (др.-англ. east, др.-исл. austr — ср. также eistri «более восточный» (сравнительная степень прилагательного), особенно — в Eistrasalt «Балтийское море», букв. «более восточная соль»). Очевидно, перенесение этого имени на страну, а затем и на народ, эстонцев произошло поздно — возможно, лишь в XII—XIII веках, в эпоху захвата Восточной Прибалтики немцами (у Генриха Лифляндского, XIII век, под этим именем уже определённо имеются в виду Эстония и эстонцы) и датчанами (в датском земельном кадастре Liber Census Daniae).

В средние века территория Эстонии в культурно-историческом плане делилась на две части, которые в целом соответствуют сегодняшнему распространению южноэстонского и северноэстонского наречий. Северное, северо-западное побережье и острова были традиционно связаны с Финляндией и Скандинавией (Швецией, а в XIII—XVI веках принадлежали Дании), а юго-восток Эстонии — с восточнославянскими землями: во второй половине I тыс. н. э. сюда проникают славяне-кривичи, которые к началу II тыс. были уже ассимилированы местным населением; с начала XI века эстонский юго-восток подвергся более или менее систематической агрессии русских князей. В 1030 году Ярославом Мудрым была здесь построена крепость Юрьев (ныне — город Тарту).