Введение в философию религии - [5]
Второй, или априорный, подход имеет своей отправной точкой какой–то основной признак, особенность или свойство, присущее, как полагают люди, всякому кто (или всему что) может считаться Богом. Сторонники такого подхода склонны рассуждать следующим образом: «чтобы нечто могло считаться Богом, оно должно быть творцом всего сущего», или «чтобы нечто могло считаться Богом, оно должно быть достойным поклонения», или «чтобы нечто было Богом, оно должно являть собой основу морали» и так далее. Те, кто трактует понятие «Бог» именно так, начинают с убеждения: чтобы нечто могло «считаться» Богом, оно должно исполнять определенную роль или соответствовать некоему описанию. После чего они задаются вопросом: каким должно быть существо, способное данную роль исполнить?
Есть некоторые основания думать, что не все пути из этих разных исходных пунктов приведут нас к одной и той же сущности. И буддист «Чистой земли», и протестант–харизматик могут утверждать, что неоднократно познавали Бога через собственный религиозный опыт. Но ведь представления о Будде Амиде и об Иисусе Христе совершенно не совпадают и, похоже, не относятся к одному и тому же объекту. Вдобавок, человек, видящий в Боге прежде всего величайшее из возможных существ, вполне способен прийти к понятию Бога, весьма отличному от того, которое составит другой, руководствующийся в своих поисках представлением, что Бог есть существо, выступающее в роли фундамента моральных принципов.
В западной теистической традиции понятие «Бог» возникло из тесного взаимодействия этих двух методов. И во многих отношениях такой двойной подход оказывается вполне целесообразным. Есть смысл считать слово «Бог» именем собственным, поскольку теисты действительно полагают, что существует некая особая, единственная в своем роде сущность или личность, которая им известна — из религиозного опыта, из откровения, через пророков и так далее. Но верно и то, что откровение или разум порой характеризуют Бога как сущность, исполняющую определенную роль. А потому, когда иудейские священные книги изображают Бога как творца, или когда кто–нибудь обращается к аргументу от «первопричины» для доказательства того, что мир был создан чем–то от него, мира, отличным, у нас есть основания думать, что в конечном счете эти два подхода приводят или, по крайней мере, могут привести к описанию одной и той же вещи.
Западные теистические традиции укрепляют связь между этими двумя подходами, поскольку, признавая, что термин «Бог» часто используется в функции как имени собственного, так и звания, они в то же время, как правило, соглашаются, что (в отличие от ситуации с постом президента) какая бы личность ни занимала «должность Бога», она не может ее не занимать. Употреблять термин «президент Соединенных Штатов» в качестве имени было бы странно (хотя это и возможно: представьте лишь, что вы назвали «президентом Соединенных Штатов» свою собаку или своего ребенка). Причина в том, что в обычном словоупотреблении данный термин связывается с ролью, исполняемой в разное время разными людьми. Но если бы он соединялся с функцией, которую может выполнять лишь тот, кто фактически ее выполняет, то было бы вполне естественно употреблять этот термин как имя. Предположим, к примеру, что вам сообщают: Павел — галактический император и, более того, Павел (как это ни странно) занимает эту должность с необходимостью. В таком случае слово «Павел» выступает в функции имени собственного, но и звание «галактический император» также могло бы использоваться подобным образом. Иначе говоря, поскольку Павел занимает должность галактического императора с необходимостью — так как невозможно быть Павлом, не будучи галактическим императором, и наоборот, термин «галактический император» может употребляться, по нашему выбору, либо как имя, либо как звание. То же, по мнению многих теистов, верно и в отношении термина «Бог».
Это важный момент, так как он помогает понять, почему нам свойственно колебаться между априорным и апостериорным способами конкретизации нашего представления о Боге (хотя мы ничуть не колеблемся между этими подходами, конструируя понятия, связанные с такими терминами, как «Рональд Рейган» или «президент Соединенных Штатов»). И если бы кто–нибудь попросил нас рассказать о галактическом императоре, то мы могли бы сделать это очень просто, изложив всю доступную нам информацию о Павле — из выпусков новостей, телескопических наблюдений, появлений Павла в СМИ, личной переписки, чего угодно. В данном случае мы создаем наше понятие «галактический император» апостериорным путем. Но мы могли бы сделать это, и поведя речь о роли галактического императора, разъяснив, что она подразумевает и какого рода существа вправе или не вправе ее исполнять (забыв на минуту, что Павел занимает свою должность с необходимостью). Действуя подобным образом, мы представили бы нечто вроде априорного анализа понятия «галактический император». И опять же, это справедливо и в случае с понятием «Бог».
Итак, если мы решим идти к понятию «Бог» этими двумя путями, то какое же понятие перед нами возникнет? Во–первых, мы могли бы отметить то обстоятельство, что почти все теистические традиции согласны между собой в следующих фундаментальных утверждениях о Боге:
Названный журналом Fast Company самым креативным человеком Кремниевой долины, Майкл Рэй разработал и в течение 25 лет вел в Стэнфорде знаменитый курс «Творчество в бизнесе».С самого своего начала курс Рэя начал производить на выпускников очень сильный эффект. Складывалось впечатление, что они получили доступ к какому-то секретному источнику энергии и вдохновения. Рэй пришел к выводу, что его занятия помогли студентам найти свою «высшую цель» – силу, которая придает реальный смысл вашей жизни, которая обращается к вашему глубинному естеству.С помощью этой книги, через практические упражнения, истории и советы, Майкл поможет вам найти вашу высшую цель.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В Тибетской книге мертвых описана типичная посмертная участь неподготовленного человека, каких среди нас – большинство. Ее цель – помочь нам, объяснить, каким именно образом наши поступки и психические состояния влияют на наше посмертье. Но ценность Тибетской книги мертвых заключается не только в подготовке к смерти. Нет никакой необходимости умирать, чтобы воспользоваться ее советами. Они настолько психологичны и применимы в нашей теперешней жизни, что ими можно и нужно руководствоваться прямо сейчас, не дожидаясь последнего часа.
На основе анализа уникальных средневековых источников известный российский востоковед Александр Игнатенко прослеживает влияние категории Зеркало на становление исламской спекулятивной мысли – философии, теологии, теоретического мистицизма, этики. Эта категория, начавшая формироваться в Коране и хадисах (исламском Предании) и находившаяся в постоянной динамике, стала системообразующей для ислама – определявшей не только то или иное решение конкретных философских и теологических проблем, но и общее направление и конечные результаты эволюции спекулятивной мысли в культуре, в которой действовало табу на изображение живых одухотворенных существ.
Книга посвящена жизни и творчеству М. В. Ломоносова (1711—1765), выдающегося русского ученого, естествоиспытателя, основоположника физической химии, философа, историка, поэта. Основное внимание автор уделяет философским взглядам ученого, его материалистической «корпускулярной философии».Для широкого круга читателей.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.
Настанет ли в процессе развития вселенной такой момент, когда существование человечества подойдет к концу? И как насчет самой вселенной — погибнет ли она когда‑нибудь или будет существовать вечно? Подборка рассуждений на эти темы представлена в сборнике «Вселенная в далеком будущем», вышедшем под редакцией Джорджа Эллиса и состоящем из восемнадцати статей. Различные перспективы, обсуждаемые авторами этой книги, базируются на научных открытиях прошлого и настоящего, проецируемых в будущее. Эти рассуждения стимулируют, бросают вызов, побуждают к дальнейшим размышлениям, однако не дают забывать о том, что, возможно, наши теории не удастся проверить до конца времен.Просуществует ли вселенная еще сто миллиардов лет? Не претерпит ли катастрофического превращения наше нынешнее пространство, обратившись в иное пространство с иными физическими законами? Можем ли мы построить богословие будущей вселенной? В этой книге ведущие богословы, философы и ученые вместе обсуждают далекое прошлое и далекое будущее вселенной — космические эпохи, масштаб которых несравним с опытом всего человечества.