Вурдалак - [46]

— Господи! — прошептал детектив-инспектор Дерик Хон.

Вскоре в кабинете остались только старший суперинтендент детектив Хилари Ренд, консультант Министерства внутренних дел врач-психиатр Уинстон Брейтуэйт и детектив-инспектор Дерик Хон, правая рука старшего суперинтендента. Хон был без шляпы и потому зачесал на блестящую лысину несколько прядей.

Пили чай.

— Носом чую, — проговорил Хон, — из всех, о ком заявлено как о пропавших, самая вероятная жертва нападения под мостом Блэкфрайерс — это адвокат Чалмерс. Он слишком хорошо жил, чтобы все бросить, а кроме того, от моста рукой подать до Миддл-Темпл.

— Согласна, — кивнула Ренд. — И еще мне кажется, Убийца из канализации — американец с восточного побережья Штатов. Сужу по голосу: вызовы 999 записываются на пленку.

— Министерство внутренних дел проверяет это, — отозвался Дерик Хон. — Но из-за нынешнего обменного курса янки просто запрудили город. Насколько нам известно, Убийца из канализации впервые заявил о себе восемь дней назад. Может быть, он в Лондоне всего пару недель. А может, очень давно.

— Уинстон, как по-вашему, зачем Убийца из канализации оставляет на месте преступления разные предметы? Цилиндр и разбитое зеркало на Стоунгейтском кладбище. Окровавленный бинокль со встроенными в окуляры шипами и несколько глиняных птичек под мостом Блэкфрайерс. Оба преступления схожи.

Доктор задумался, потом сказал:

— Подобные попытки привлечь к себе внимание — например, дразнить полицию, оставляя на месте преступления загадочные улики, — типичны и для психотиков, и для психопатов. Такой субъект убежден в своем превосходстве над остальными: он хитрее, умнее, лучше их; он никогда не ошибается, а если все-таки порой даст маху, то исключительно по вине окружающих. По сути, такой убийца говорит: «Я не могу ошибиться. Вам до сих пор не удавалось поймать меня? Посмотрим, что вам даст это». Здесь, — пояснил Брейтуэйт, — мы имеем дело с самоутверждением. В крупных городах вроде Лондона подобные бессистемные убийства порождают всплески паники — этого и добивается преступник. Оставляя таинственные, темные по смыслу «улики» и тем самым заставляя полицию ломать голову над мотивом преступления, он получает двойное удовлетворение. Это игра, в которой правила диктует убийца. Он говорит: «Вы должны расшифровать мое послание и прислушаться ко мне — а не то пеняйте на себя!» В восьмидесятые годы прошлого века Джек-Потрошитель изводил лондонскую полицию язвительными эпистолами. Пример из недавнего прошлого — Зодиак, славший в полицию Сан-Франциско письма, зашифрованные с помощью астрологического креста, наложенного на круг. Когда их наконец удалось расшифровать, в одном из них прочли: «Я буду заново рожден в Раю, господином над теми, кого убил».

Кроме того, Зодиак прислал американским полицейским обрывок рубашки своей жертвы. Но и Джек-Потрошитель однажды отправил в Ярд кусок почки убитой им женщины. Невил Хит, Чарльз Мэнсон, Бостонский душитель, Петер Кюртен, Сын Сэма, Охотник за головами — все вели себя одинаково. То же сделал на прошлой неделе и ваш Джек-Взрывник с его цветами.

Однако подобная игра обрекает убийцу на провал. В действительности он страстно жаждет известности. Но анонимная известность — сущая мука, убийца горько разочарован. Приходит миг, когда нельзя дольше безнаказанно оставаться в центре внимания — а без новых преступлений слава меркнет… Порочный круг замыкается, и преступник вынужден вновь убивать, убивать, убивать.

Конечно, порой к славе настоящего преступника примазывается подражатель. Он совершает похожие преступления или выступает с заявлениями, которые психологически служат к вящей славе истинного убийцы — вспомните поддельные письма и пленки в деле Йоркширского потрошителя. Настоящий убийца может разоблачить самозванца только одним способом: вновь убить и опять сделаться центральной фигурой. Психологическая потребность в личной известности почти стопроцентно гарантирует такую реакцию. Или же, — продолжал Брейтуэйт, — может быть, в вашем случае истинная причина поддразниваний — это желание бросить вызов лично вам и тем самым дать противнику-полицейскому конкретный облик. Даже Мориарти хочется перехитрить не кого-нибудь, а Шерлока Холмса.

— А что вы думаете о предметах, оставленных Убийцей из канализации? — спросила Ренд.

Брейтуэйт покачал головой.

— Трудный вопрос, Хилари. Их связь с преступлениями — плод больного рассудка.

— Надо попытаться, — настаивала детектив. — Это единственная зацепка.

— Ладно. Начнем с бинокля. Вы говорите, похожий есть в Черном музее?

— Да. В 1945 году девушка из Саутгемптона получила его по почте в подарок на девятнадцатилетие. В приложенной карточке говорилось, что если она опробует его, то будет «сражена наповал» тем, как он приближает предметы. Однако ножи по чистой случайности привел в действие отец девушки. Того, кто прислал бинокль, мы не нашли.

— Вы, конечно, просмотрели список посетителей Черного музея?

— Да. Но убийца с равным успехом мог прочесть о нашем бинокле в книге.

— Ну ладно, — сдался Брейтуэйт. — Теперь о керамических птичках. Их можно толковать более широко. Воспользуемся методом свободных ассоциаций. Назовите мне первое, что приходит вам в голову, когда вы слышите слово «птицы».