Вурдалак - [107]

– Как это ужасно! – только и смог сказать Владимир в ответ на исповедь молодой женщины.

– Скажите, что я должна была делать? Узнай моя сестра правду, она немедленно свела бы счеты с жизнью, да и переливания ей помогли, задержали развитие болезни. Правда была бы губительна для сестры и отца, которых я люблю больше жизни. В тот вечер, когда мы с вами встретились, я ездила в церковь помолиться и спросить у Господа, что мне делать? Как дальше жить, как поступить? Просила дать знак. И когда вы подошли ко мне, перепутав меня с сестрой – в первый раз она встретилась вам в парке, – я посчитала, что это и есть тот Знак, который дал мне Господь. Поэтому на балу я сама подошла к вам и не отпускала от себя.

Владимир слушал Ирину, и у него возникло ощущение дежавю. Это была его третья встреча с Ириной, и каждый раз эта женщина была другой. Первый раз – загадочной, притягательной незнакомкой; второй раз, на балу – взбалмошной, избалованной эгоисткой, которая привыкла, чтобы все было по ее желанию, издевалась над бедным художником и игнорировала чувства своей сестры; сейчас она казалась заблудшей овечкой, переживала за своих близких и ради них закрывала глаза на чудовищные преступления. Когда она была настоящей? Сколько в ней еще скрыто разных ипостасей? Но, как бы то ни было, только благодаря ей он остался жив!

– Сложно вам дать совет – положение, в котором вы очутились, весьма… необычное, – тщательно подбирая слова, сказал Владимир. – Но зачем ехать так далеко, в Воронежскую губернию? Поедемте в Киев, мой отец адвокат, он подскажет, как лучше поступить.

– Мой дядя там имеет большой вес, и он очень любит нас с сестрой. Мы там будем в безопасности. Неужели вы думаете, что этот злодей, Геннадий Львович, не захочет с вами покончить, узнав, что вы живы? Я делаю все это только ради вас!

«И ради себя, своего отца и сестры. В Воронежской губернии я окажусь полностью во власти ее всесильного дяди и ничего не смогу сделать. А в Чернигове тем временем будут находить обескровленные тела несчастных женщин. Меня она спасла, но сделала своим пленником. Она, конечно же, готова на все для спасения сестры, но не слишком ли много смертей ради одного человека?»

Владимир был благодарен Ирине за чудесное спасение от неминуемой смерти и в то же время он не мог допустить, чтобы злодей по-прежнему творил свои черные дела в Чернигове. К тому же ему невыносимо было чувствовать себя ее пленником. Владимир решил сбежать от Ирины, но пока не знал, как это сделать. Пока он полностью зависел от нее.

Когда они заночевали на почтовой станции в Сумском уезде, Владимир ночью ушел, покинув Ирину. Пешком, оборванный и голодный, он добрался до Сум, где жил двоюродный брат его покойной матери. Тот не сразу признал в явившемся к нему оборванце двоюродного племянника, но потом обрадовался, приютил Владимира, одел и снабдил деньгами на дорогу до Киева.

Предполагая, что дома его могут ждать «сюрпризы» как от Геннадия Львовича, так и от покинутой Ирины, Владимир действовал очень осмотрительно. Он отправился домой к однокурснику по университету, ужасно испугав его. Тот сообщил Владимиру, что его отец, узнав о смерти сына, уехал в Чернигов, чтобы перевезти гроб с его телом в Киев. Однако, чтобы раскопать могилу и перевезти гроб, требовалось соблюсти много формальностей, и отец Владимира все еще находится в Чернигове.

Владимир, не медля, отправился в полицейское управление, расположенное возле Софиевской площади. Там он сделал заявление, что его отравил неизвестным ядом заведующий психиатрическим отделением черниговской земской больницы Геннадий Львович Бобров, испытывавший к нему личную неприязнь, а также что он был заживо похоронен. Владимир пояснил, что спасла его Ирина Олеговна Верещагина, которой приснился вещий сон. Она наняла рабочих, и те ночью раскопали могилу, где обнаружили его еще живого. Владимир не вдавался в подробности этой истории, не желая причинять неприятности спасшей его Ирине. Он решил, что, если Геннадий Львович получит по заслугам, этого будет достаточно и похищения людей прекратятся. За покушение на убийство Геннадия Львовича ожидала каторга, и Владимир надеялся, что его отец поспособствует тому, чтобы срок ему дали максимальный. Он не сомневался в том, что Геннадий Львович умолчит об иных своих страшных злодеяниях, за которые ему грозила виселица.

Оставался еще привратник тайного дома терпимости Федор, убивший Катю и Фортунатова, но Владимир пока не знал, как сделать так, чтобы полиция вышла на него, и хотел посоветоваться по этому поводу с отцом.

Уже на следующий день Владимир вместе с судебным следователем Артемом Всеволодовичем Конюшенко приехал в Чернигов.

Тем временем отец Владимира после долгих чиновничьих проволочек наконец получил разрешение на вскрытие могилы и транспортировку тела сына в Киев. Этим утром он, пригласив священника, адвоката Семыкина и четверых рабочих, должных разрыть могилу и перенести гроб на нанятый дилижанс, отправился на кладбище. За те несколько дней, что Иван Никодимович находился в Чернигове, он наслушался ужасных историй о похищениях покойников из могил и блуждающих оживших мертвецах-упырях. Поэтому, когда один из рабочих, поднимавших гроб из могилы, громко произнес, что «гроб с покойником на удивление легок», приказал немедленно его открыть. Рабочий поддел лезвием топора крышку, и та, скрипнув, поддалась, открыв удивленным и испуганным взорам присутствующих, что покойника в гробу нет.