Вундервафля - [11]

— Какой он все-таки у нас замечательный, — говорит папуля Виктору.

— Прекрасный, — отзывается Виктор.

— Мы — молодцы.

— Безусловно.

Они чокаются, выпивают, круто поворачиваются и уходят. Вслед им несется дружный хохот и аплодисменты.

— А я все думал, в кого ты такой артистичный, — говорит Бенни. — В обоих, значит.

— Ну, все-таки в папу, но без Вити я бы не состоялся. Папуля задавал общее направление и поддерживал в трудные минуты, а Витя-то, извини, меня растил день за днем. Как говорится, отцы приходят и уходят, а отчимы остаются…

Кстати, Виктор и терпел меня день за днем тоже, редкой деликатности и доброты человек. Я папу обожаю, это личность, но сейчас понимаю, как правильно он сделал, что вовремя ушел. Он бы регулярно обламывал сына, и наверняка слишком жестко. А так у меня просто образовалось два комплекта родителей, и я заметно этим избалован. У Бенни по-другому. Со слов Алана выходит, что Тор в общем и целом неплохо заменил его, только вот, увы, самого Алана не было поблизости, когда Бенни рос. Это зря. Мальчику надо знать, что у него есть отец и до отца можно доехать на машине.

— А твои-то где? — спрашиваю.

— Да как обычно. — Бенни разводит два пальца, один вверх, другой вниз.

— С тетей Леной все понятно, а Торвальд мог бы и вынырнуть по такому случаю, — вворачивает Манга. — Заодно бы вправил кое-кому мозги.

— С пяти километров выныривать не так просто.

— Какие все занятые, — Манга фыркает. — Налей мне, Гриш. Почему у твоей дамы пусто? А еще Гамлета играл…

— Я?! Никогда я Гамлета не играл. Мне до Гамлета расти и расти. Ты вообще за мной следишь?

— А ты за мной — следишь?

Пообщались, называется. Покоммуницировали.

— Вот скажи мне, Бенни, как социолог, — требует вдруг Манга. — Чем все это кончится?

И обводит бокалом вокруг.

— Вы за мной тоже не следите, — говорит Бенни. — А я уже три года как все расписал. Мне тогда предложили работать с «мишками», надо было решать, и тут я понял, что готов закрыть тему, подвести итоги. Опубликовал большую работу. Получил в ответ ушат помоев на голову от благодарных читателей. Ну, какой текст, такая и ругань — масштабная.

— Извини, я только сценарии читаю. Совершенно дикий в этом смысле. А Манга…

— Давай, не тяни, — говорит Манга.

— В общем, наша семья — ненормальная.

— Удивил! — смеемся мы хором.

— Да не в том смысле. Атипичная она. Почему Урсула сейчас так к Дику прилипла — видите? — потому что это феномен. И вы феномены, и все остальные за этим столом. У нас базовая парадигма формирования семьи — нематериальная. Мы не ради выгоды сбиваемся в стаю. А нормальная серийная семья, где контакты не теряются с разводом партнеров, а только надстраиваются, — прообраз будущего владетельного рода. Их тысячи, и они все одинаковые. Одна наша такая долбанутая.

— Погоди, они надстраиваются, чтобы набрать побольше сил? И только-то? — Манга презрительно морщит очаровательный носик.

— Именно. Говорю же, будущие владетельные кланы. Все очень продумано, очень просчитано…

— Новая аристократия? Боже, как скучно…

— …и невыносимо скучно. Ты совершенно права. И еще они постоянно лицемерят перед собой и родственниками. Живут в атмосфере привычной повседневной лжи. Такие серийные семьи абсолютно утилитарны, у них нет каких-то принципиально новых задач. Они не порождают новых смыслов, как наша семья. Ну и чем это отличается от династических браков, например? Это откат в Средневековье, а не движение вперед.

— Тогда понятно, за что тебя ругали, — кивает Манга. — Ты же их носом в зеркало ткнул. Молодчина. А я думала, ты дурак вроде Гришки!

— А сама ты что твердила? — тут же набрасываюсь я на Мангу. — Решать проблемы, решать проблемы, через два рукопожатия выходим к президенту… Не для этого семья! Родственников не выбирают, да? А мы — выбираем!

— Да не в этом дело, — перебивает Бенни. — Главное, у нас критерий отбора другой. Все выбирают новых родственников, и весьма придирчиво, даже тщательнее, чем у нас. Но именно с целью решения возможных проблем, расширения влияния, объединения сил и слияния капиталов. И человека, полезного в этом смысле, но по жизни неприятного, будут терпеть. Постепенно число неприятных людей в структуре нарастает, вместе с этим растет необходимость лицемерить и врать, и внутри семьи копится напряжение, которое может найти самый неожиданный выход, вплоть до убийства. А теперь оглядитесь: ну, кому тут в рожу плюнуть? Если только мне…

— Тебе-то за что? — удивляется Манга.

— Сама говорила.

— Да забудь, уже простила.

— Тогда я сам себе плюну, — говорит Бенни. — Потому что я в семье — урод. В любую другую вписался бы, а здесь — чужой.

— Да какой ты…

— Чужой, — говорю. — И я с самого начала был против того, чтобы тебе давали прямые контакты и аварийные коды. Ты бы просто не смог ими воспользоваться, что и доказал сегодня. Но меня, конечно, не послушались. Меня никогда никто не слушается. Ну кто я — клоун…

Манга глядит, что называется, большими глазами. Хотя куда уж больше. А Бенни спокойно кивает.

— У меня социофобия, — говорит он просто. — Одна мысль о том, что надо кого-то попросить о чем-то, доводила меня в детстве почти до слез. Молодые люди с этим борются, и самый типичный путь — найти профессию, которая заставляла бы тебя активно общаться. Многие идут в репортеры, я вот стал социологом, и даже неплохим. И если это надо для дела, я покойника растормошу. Пока еще могу растормошить, с возрастом фобия усилится, придется забыть о полевой работе… Но попросить о чем-то ради себя — клинит, как в детстве… Поэтому, Гриша, у меня нет ни прямых телефонов, ни аварийных ключей. Уничтожил карточку в тот же день, когда мне ее торжественно вручили. Ты прав, я не смог бы ими воспользоваться. Что интересно, в типичную серийную семью я бы вписался, заставив себя лицемерить. Притворился бы тем, кто я есть — исследователем. Играл бы роль. В нашей семье играть нельзя, она ведь создавалась, чтобы люди были собой, раскрывались, становились свободнее, добивались многого. И я вижу, как это работает. Здесь сейчас человек тридцать, у которых не было шансов, но семья их вытянула. Манга, можно совсем прямо?.. Годам к двадцати ты должна была покончить с собой минимум три раза — убивала бы себя, пока не получится.