Вундеркинды - [50]

* * *

Когда утром в субботу я открыл глаза, за окном было черное небо и высокие звезды. Я повернулся на нашем необъятном супружеском ложе и взглянул на часы — стрелки показывали без четверти шесть. Укушенная лодыжка по-прежнему ныла, тупая пульсирующая боль жгла ногу, как будто я стоял на раскаленных углях. За ночь пластырь, которым я в спешке залепил рану, сполз, и на простыне остались бурые разводы, напоминающие начерченные кровью японские иероглифы. Я немного полежал, прислушиваясь к шторму, бушующему внутри организма, — похмельные волны то накатывали, захлестывая меня с головой, то нехотя отступали. Я старался покрепче вжаться в матрас и судорожно хватался за плавающие вокруг меня обломки сновидения. Мелкие детали ускользнули из моей памяти, но общий пейзаж и центральная метафора запомнились достаточно отчетливо: я пытался пробраться в темную, пышущую страстью пещеру между ног Ханны Грин. Я застонал в голос, стиснул зубы и, как учат нас мудрые йоги, сделал несколько глубоких вдохов. Однако через пару минут сдался и, поднявшись с постели, голый и несчастный, побрел в ванную блевать.

За последние несколько лет моего трезвого существования я совершенно потерял сноровку и разучился справляться с неизбежными последствиями неумеренного употребления алкоголя: вместо того, чтобы спокойно отдаться похмелью, я пытался сопротивляться. Когда меня перестало тошнить, я сполз на пол, свернулся калачиком и долго лежал возле унитаза, чувствуя себя одиноким и никчемным, словно подросток, подвергшийся суровому и несправедливому наказанию. Затем я поднялся с пола, надел очки, сунул ноги в шлепанцы и натянул мой любимый халат; считалось, что халат приносит мне удачу, закутавшись в него, я обрел некоторую уверенность и самоуважение. Как и большинство дорогих моему сердцу вещей, раньше этот халат принадлежал другому человеку. Много лет назад я случайно нашел его в стенном шкафу одного маленького коттеджа в Джирхарте, штат Орегон, — мы с Евой Б. снимали его на лето у семьи по фамилии Кнопфлмачер. Это был необъятный халат из белой ворсистой ткани с прорехами на локтях и крупными букетами розовой герани, вышитыми на мешковатых карманах. Я ни секунды не сомневался, что халат принадлежал миссис Кнопфлмачер. С тех пор я не мог сесть за рабочий стол в другой одежде. К моему несказанному восторгу, в одном из карманов халата я обнаружил крохотный обуглившийся окурок и коробок спичек. Я стоял у окна спальни, потягивал сладковатый дым и смотрел на восток, где появлялись первые проблески наступающего дня.

Вскоре я почувствовал себя значительно лучше и пошел вниз, к почтовому ящику. Выйдя на крыльцо, я увидел изящные закрылки «гэлекси», которые выглядывали из-за живой изгороди, отделявшей парковку от остального сада. Итак, Крабтри все же удалось отыскать путь домой, и ничего ужасного с ним не случилось. Я слышал богатырский храп моего друга, доносящийся из комнаты для гостей. В свое время Терри поставили диагноз «искривление носовой перегородки», которую он, панически боясь врачей, никак не решался выпрямить. Храп Крабтри напоминал рычание пещерного льва, его силы было достаточно, чтобы заставить дребезжать стоящий на тумбочке стакан с водой, напрочь загубить романтическую ночь любви и привести к кровопролитным сражениям с обитателями соседних комнат в дешевых мотелях, а также с помощью мощной вибрации воздуха убить все вредные бактерии и очистить фасад старинного собора от многовековых наслоений пыли и грязи. Я вернулся в дом и заглянул в почтовый ящик — утренняя газета еще не пришла. Идя на звук, я легко отыскал комнату Крабтри и, приложив ухо к дверям, немного постоял, прислушиваясь к ритмичной работе легких моего друга. Затем отправился на кухню варить кофе.

Дожидаясь, пока сварится кофе, я выпил большой стакан апельсинового сока и проглотил две чайные ложки меда: согласно строгим медицинским теориям, повышение содержания сахара в крови в сочетании с приличной дозой кофеина должно окончательно избавить мой организм от похмельного синдрома. Итак, марихуана, как средство борьбы с тошнотой и душевным дискомфортом, витамин С и сахар для очищения на клеточном уровне и кофеин для улучшения мозговой деятельности — похоже, ко мне начали возвращаться алкогольные привычки и практические навыки нездорового образа жизни. Когда кофе сварился, я перелил его в термос и, шаркая шлепанцами, направился в кабинет, где на зеленом диване лежал мой студент; Джеймс спал, подложив под щеку обе ладони, соединенные в молитвенном жесте, — словно человек, изображающий спящего. Одеяло сползло на пол, и я увидел, что, прежде чем завалиться на диван, Джеймс Лир разделся догола. Его пиджак, брюки, рубашка и галстук висели на подлокотнике, завершали композицию белые трикотажные трусы, аккуратно сложенные поверх остальной одежды. Интересно, подумал я, это Ханна его раздела или Джеймс сам оказался способен на такой подвиг? У него был замерзший и какой-то скукоженный вид, как у всякого долговязого человека, который спит, свернувшись калачиком: колени, локти и запястья казались слишком тощими, а веснушчатая кожа — слишком бледной и нежной. Его маленький сморщенный пенис с обрезанной крайней плотью был почти таким же бледным, как и все худое безволосое тело; как пенис шестилетнего мальчика, подумал я. Возможно, со временем, после многократных погружений в бурлящие страстью кратеры, мужские гениталии меняют цвет, подобно тому как руки красильщика покрываются несмываемыми темно-бурыми пятнами. При виде голого пениса Джеймса Лира мое сердце болезненно сжалось. Я поднял одеяло и осторожно накрыл лежащее на диване прозрачное тело.