Вулкан любви - [8]

К хижине приближался пьяный человек с винтовкой, тот самый разбойник, которого она уже видела. Он ехал верхом, стараясь держаться как можно прямее, очень аккуратный с виду – даже волосы его казались смоченными водой и были причесаны. Но похоже, он испытывал не меньшие муки, чем пациент Саманты, правда, по другой причине. Поравнявшись с хижиной, он попытался галантно поклониться и едва удержался в седле. Тем не менее всадник ловко соскользнул вниз и посмотрел на ружье девушки своими красными глазами. Он тоже был небрит. Саманта знала, что вдали от женщин мужчины не заботятся о таких тонкостях. В его длинных светлых волосах мелькала седина, но это ничего не говорило о его возрасте.

– Милая женщина, я мог бы выстрелом выбить оружие из ваших ручек, и вы даже не сообразили бы, что произошло. Не будет ли вам угодно отвести ствол немного в сторону?

Саманта чуть не рассмеялась, но что-то в его глазах остановило ее. Она вежливо опустила винтовку. Краснокожий Джо был едва ли выше ее и скорее жилист, чем широк в плечах. Она могла запросто сбить его с ног, если бы захотела. Его счастье, что не захотела.

– Я могу называть вас мистер Джо?

Он расслабился, и кривая улыбка сделала его почти симпатичным.

– Просто Джо для меня привычней. Ваша матушка – замечательная женщина, а ее кофе, должно быть, сварили на небесах.

Так. По крайней мере он соображает. Саманта отступила в сторону, приглашая его войти.

– Я удалила пулю и перевязала его, но он без сознания.

– Неправда. Можете быть свободны. – Голос Слоан, казалось, исторгался из глубин ада.

Саманта помрачнела, и ей захотелось пнуть его поклажу ногой – но не так она была воспитана. Стерпев его грубость, она сказала:

– Я удаляюсь, ваше высочество. Не трудитесь благодарить меня, – и вышла за дверь, ничуть не рассчитывая на его благодарность.

Когда женщина вышла, Слоан, ощутив молчаливое неодобрение Джо, атаковал первым:

– Что делает в поселке женщина? Уж и на несколько дней нельзя отлучиться без того, чтобы что-нибудь не произошло!

– Она не одна, их целых четыре, и все – пальчики оближешь! Эта, что ушла, самая плохонькая. – Джо, правда, выразился куда грубее: стесняться было уже некого.

Слоан со стоном откинулся назад. Если уж эта мегера была «самой плохонькой», остальные, должно быть, прекраснейшие из смертных. Быть не может! Джо скорее всего был пьян, когда видел их. Он ведь всегда пьян.

– Не такая уж она плохонькая, – отозвался Слоан.

– Но у нее на лице полно веснушек! – Джо, ухмыльнувшись, пододвинул стул, не потрудившись вынуть из кармана свое лечебное виски.

– Не заметил. Как ее звать?

Джо, может, и был пьян, но дураком явно не был.

– Сэм. Эти ее волосы – они рыжие, как солнечный закат.

Сэм. Слоан покрутил это слово в мозгу, что немного отвлекло его от боли.

– Саманта, – решил он наконец. – Никто не назовет свою дочь Сэм. И волосы у нее вовсе не рыжие.

Глубже по оттенку. Может, русые или каштановые с золотом. Как женщины называют этот цвет?

– Рыжие. – Широко улыбнувшись, Джо забросил ноги на тюфяк и откинулся на спинку стула. – Хочешь, отрежу показать?

– Сам справлюсь, как только встану на ноги. Джо вовсе не это хотел услышать. Он грубо пнул тюфяк и потянулся за виски, не обратив внимания на стон раненого.

– И чего я торчу тут с тобой, в этой дыре? Давно бы уже ушел в Сан-Франциско, где чертова пропасть женщин!

– Да я тебе плачу, вот потому и торчишь!

И, как если бы это было последнее слово на любую возможную тему, Слоан закрыл глаза, давая понять, что разговор окончен.

Глава 4

– Ты извлекла пулю сама?! – Джек во все глаза смотрел на свою неразговорчивую кузину. Будучи девицей, она сильно проигрывала в его глазах, уродись она мальчишкой – ей бы цены не было.

– Да. – Саманта откинула непокорную прядь со лба и продолжила чистить ружье. Прошло уже двадцать четыре часа, как она оставила этого монстра в хижине, и с тех пор о нем ни слуху ни духу. Она всегда доводила дело до конца, но он выгнал ее, так стоит ли лезть на рожон?

Джек сосал лакричную палочку.

– В салуне говорят, что он настоящий медведь. Мужчины об заклад бьются, умрет ли он и когда.

Саманта бросила на кузена сердитый взгляд:

– Что ты делал в салуне? Он невинно пожал плечами.

– Все мужчины ходят в салун. Там здорово! Меня собираются научить играть в бильярд.

Святители небесные! Они приехали в город, где нет никого, кроме этих нечестивых мужланов, и каждый из них – скверный пример для мальчишки. Пьяницы, игроки, бильярдисты. Неудивительно, что здесь нет церкви. Что, черт возьми, нашло на отца, когда он покупал дом в таком месте?

– Делать им нечего – вот целыми днями и болтаются по салунам, – сказала она ворчливо, собрав и щелчком выпрямив ружье.

– Они болтаются там только вечерами, когда действительно нечего делать. Многие из них работают на Толботта. Он владеет лесопилкой, и кузницей, и отелем, и всем. Занимается лесозаготовками и рудниками где-то в горах. У него скот, овцы и свиньи. И еще что-то. Они работают! – Джек с жаром вступился за своих новых знакомых.

Конечно, они работают. Вот почему у них было время крутиться у портика и ждать, когда выйдут сестры. Вот почему кто-нибудь из них всегда толокся у дверей с вопросом, не нужно ли чем помочь. Они работали. Где хотели и когда хотели. Такими уж были мужчины.