Вуаль лжи - [89]

Уинком перестал хмуриться. Он ухмыльнулся и бросил взгляд на площадь перед мостом, на своих солдат, окруживших остатки итальянцев…

— Да, я тоже так считаю. Может статься, настолько доволен, что позабудет про злосчастную реликвию, как вы полагаете?

В ответ Криспин прижал ладонь к раненому плечу.

— Э, да вам бы лучше лекарю показаться.

— Нет времени. Мне еще надо арестовать убийцу Уолкота.

— Вы не забыли о нашем уговоре?

— Пока о нем помните вы, помню и я. Вы получаете все почести, я же получаю свободу. И вы возвращаете мой залог.

— Ха! Я уже говорил: только половину.

— Милорд…

— Ну ладно, ладно. — Уинком пренебрежительно махнул рукой. — Эта битва привела меня в доброе расположение духа. Хорошо, я согласен вернуть весь ваш залог. А теперь убирайтесь, пока я не передумал… Кстати… — В его глазах блеснул огонек искренности. — Удачи!

Криспин похлопал себя по груди, где за пазухой прятался фальшивый мандилион.

— Да, она мне не помешает.

Глава 28

Свет в окнах еще горел в особняке Уолкотов. На стук Криспина дверь открыл заспанный Мэттью, одетый в помятое платье. Слуга выставил свечу вперед, бросив желтый отсвет на лицо Криспина, впустил его внутрь, не сказав ни слова, и отвел в гостиную, однако Криспин тут же направился к лестнице.

— Передайте мастеру Лайонелу, что я жду его в мезонине. Сопровождать не надо, дорогу я найду сам.

Слуга встревожено посмотрел на Криспина, затем мотнул головой, словно отгоняя тяжелые мысли, поспешил выполнять приказание.

Криспин неторопливо поднялся по неосвещенной лестнице. Прогулочным шагом дошел до мезонина и поежился от холода. В очаге еще тлели угли, поэтому Криспин помешал их кочергой, подбросил несколько поленьев. Когда огонь занялся, он взял лучину и зажег свечи: одну на столе и две другие, что размещались в напольных светильниках. Рассеянно задался вопросом, где сейчас могла находиться Филиппа, и принялся греть ладони, поглядывая на пламя, лижущее почерневшую каминную кладку. Наконец со стороны лестницы донеслись чьи-то шаги. Криспин повернулся, сложил было руки на груди, но тут же дернулся от боли в плече. Тогда он просто ухватил левую руку за запястье.

Лайонел, багроволицый и негодующий, вошел в комнату. Одет он был с торопливой небрежностью, в одну лишь ночную рубаху, зато успел препоясаться мечом. С подола рубахи свисала бахрома посекшейся каймы. Криспин усмехнулся, заметив, что торговец все же не забыл пришпилить к одному из рукавов пилигримские знаки отличия.

Лайонел оттолкнул Криспина с дороги и поежился перед огнем.

— Это как понимать? Вы что думаете, я встаю до рассвета, как презренный булочник? Надеюсь, ваша наглость обоснована.

— Уверяю вас, так оно и есть. — Криспин встал бок о бок с Лайонелом и тоже принялся греть руки. — Я закончил расследование убийства.

— В самом деле? Что ж, отлично. В этом доме и так слишком часто умирают. Наверное, он проклят. — Лайонел отвернулся от огня и потянулся за винным кувшином на серванте. — Так вы… нашли убийцу?

— Полагаю, что да.

Криспин дождался, пока Лайонел нальет себе вина и сделает пару глотков. Торговец не предложил посетителю вина. Он выжидательно смотрел в свой кубок, однако, убедившись, что Криспин упорно хранит молчание, обернулся к нему и нахмурился:

— Ну так и что?

Лайонел наконец-то обратил внимание на разодранную одежду Криспина, кровь возле ключицы, ссадины на лице…

— Одну секундочку. Для начала я хотел бы вам кое-что показать. — Криспин расстегнул верхние пуговицы, вынул из-за пазухи материю и осторожно встряхнул ее перед огнем, чтобы глаз мог различить слабое изображение на светлом фоне. — Вы знаете, что это такое?

Лайонел потряс головой и сделал очередной глоток.

— Разумеется, нет.

— Эта вещь называется мандилион. Крайне ценная реликвия. Вот видите? Лик Иисуса Христа?

Лайонел отставил вино в сторону и шагнул вперед, вытягивая руку, чтобы коснуться материи. Криспин тут же убрал плат и укоризненно покачал головой, словно имел дело с ребенком.

— Нет, нет. Трогать нельзя. Это очень ценный и ветхий предмет.

— Продается? — выдохнул Лайонел.

Криспин нахмурился.

— У вас одно на уме… Нет, не продается. К таким вещам ценник не пришпилишь. Слишком многие его вожделеют. Слишком многие погибли, пытаясь завладеть им. К примеру, наш самозванец Уолкот. Он привез его из Рима. Хранил в этой самой комнате.

— Да что вы? Прямо здесь?

— Вот именно. — Криспин развернул полотнище перед собой, посмотрел на него, затем скосил глаз на Лайонела. — Реликвии обладают особыми свойствами. — Он кивнул на многочисленные пилигримские значки Лайонела. — Впрочем, вам это известно.

Лайонел коснулся мощевика, что висел на золотой цепи у него на шее. Криспин подумал, что это волосы какого-то святого, которые были словно запрессованы в стекло.

— Они защищают наши бедные души.

— Да. Некоторые из них на это способны. А у некоторых имеются совсем иные свойства. Взять, к примеру, мандилион. Вы знаете, почему он столь ценен?

— Так ведь на нем лик Христа!

Лайонел шагнул вперед. Криспин тут же отступил к стене.

— Согласен, это тоже можно считать одной из причин. Однако и короли, и принцы дорожат им потому, что никто не может лгать в его присутствии. Любопытно, не находите?