Вуаль лжи - [88]
— Выходит, самая пора поменять счет в мою пользу.
С этими словами Криспин махнул гизармой, надеясь, что лезвие рассечет Гуду поясницу, но тот увидел угрозу и отскочил назад.
— Так дело не пойдет. Вам потребуется куда большее.
Тогда Криспин решил ударить врага длинным шипом, однако Гуд заблокировал его мечом. Перехватив гизарму обеими руками подобно боевому посоху, Криспин нанес удар тупой стороной в голову… но и тут меч Гуда отразил атаку. Сверкнула сталь. Не успел Криспин увернуться, как острие клинка проткнуло ему плечо.
Пошатнувшись, Криспин отступил назад.
— Проклятое отродье!
Боль пронзила все его тело сверху вниз. Побелели кулаки, сжимающие древко. Раненая рука онемела, к горлу подкатила тошнота.
Гуд вскинул оружие, нанося скользящий удар по грудной клетке. Криспин подставил гизарму, отражая атаку, и почувствовал, как вздрогнуло дерево от впившегося клинка.
Не теряя ни секунды, Гуд ответил обратными взмахами, рассекавшими воздух с отчетливым свистом. На это Криспин мог лишь подставлять древко, блокируя меч, и с каждым ударом ему приходилось на шаг отступать. Гуд, оказывается, ничуть не преувеличивал, когда бахвалился своим искусством несколькими минутами ранее.
Криспин не упустил момент и вбил тупой конец гизармы в грудь врага. Сейчас отступить пришлось уже Гуду. Впрочем, он быстро оправился и вновь атаковал Криспина двуручным взмахом. Тот опять закрылся блоком, однако на сей раз дерево не выдержало и треснуло пополам.
Криспин уставился на куски, оставшиеся в руках. «Проклятие!» Не задумываясь, он кинулся в нападение, используя обломки как короткие дубинки, и хватил Гуда по шее. Тот задохнулся от боли, а Криспин уже атаковал незащищенный череп противника — но тот, пусть и оглушенный и полуслепой, все же сумел отбиться мечом.
Гуд вскинул голову. Его лицо было искажено злобой.
— Вы умрете в боли. И при этом будете знать, что той девчонке уже не жить.
— А вы умрете, зная, что мандилиона на свете больше нет, и что вы подвели своего хозяина. Вы получили копию, подделку. Настоящий мандилион я сжег.
— Сожгли?! Вы что, спятили? Такое сокровище!
— Которое надо держать как можно дальше от людей вроде вас.
Мысли Гуда можно было прочесть по его глазам.
— Вот именно. Наконец-то до вас дошло. Да, Висконти вряд ли будет вами доволен. Отсюда вопрос: как герцог поступает с теми слугами, которые навлекли на себя его гнев?
Ответ Криспин увидел на лице врага. Своей жестокостью высшая итальянская аристократия во многих отношениях даже побивала нравы английского королевского двора. Герцоги и принцы Италии походили скорее на бандитов, следующих своим собственными кодексам и законам.
Гуд бросил взгляд на людей шерифа.
Криспин правильно понял этот взгляд — Гуд взвешивал имевшиеся у него возможности. Что лучше: остаться в английской тюрьме или же вернуться к ломбардскому двору? Наконец Гуд принял решение. Он кинулся с моста, не выпуская меча из рук.
Криспин поудобнее перехватил обломок, замахнулся и метнул его вслед. С глухим звуком шип гизармы пронзил икру Гуда. Когда Гуд вскинул лицо, то перед глазами увидел острие меча и застыл.
— Предлагаю свой вариант, — сказал запыхавшийся Криспин. — Я арестовываю вас именем короля.
Криспин вздернул Гуда на ноги и повлек в сторону Бридж-стрит, где находился шериф со своими людьми. К этой минуте солдаты и местные торговцы успели взять сильно поредевших итальянцев в кольцо. Они не давали им пощады, пока Уинком наконец через своих офицеров не потребовал капитуляции. Торговцы с крайней неохотой складывали оружие, однако их окончательно убедил свежий отряд лучников, поднимавшийся по береговой насыпи. Громким голосом, который разносился далеко за пределы моста, Уинком предупредил торговцев, что с большим удовольствием готов отдать приказ лучникам открыть беглый огонь на поражение. Торговцы оттянулись назад, позволяя шерифу довести дело до конца.
Ноги Гуда волочились по мостовой, из раненой икры торчал кусок импровизированного дротика. Он не кричал, не выражал протеста, вообще не издавал звуков. Наконец они добрались до отдающего приказания шерифа.
Пот катился по лицу Уинкома; разорванный во многих местах камзол усеивали кровавые пятна. Он обернулся к Криспину.
— Что это?
— Последний штрих всей этой картины, милорд шериф. «Правая рука» Висконти, его верный помощник в Лондоне. И убийца Адама Бектона.
Он швырнул Гуда на землю, и тот лежал, не предпринимая попыток подняться. Итальянец извивался от боли, поминутно хватая торчавший из ноги обломок, но так и не решился извлечь его самостоятельно. Криспин приставил кончик трофейного меча к спине Гуда.
— Вот как? — Уинком обернулся к окровавленному Уильяму. — Заковать его, — приказал он, затем кивнул в сторону Криспина. — А вы-то сюда пожаловали разве не ради спасения своей горничной? Ну и где же она?
— Уже спасена. Оставалось лишь покончить с итальянцами, что, собственно, и проделали вы с вашими людьми. И я весьма благодарен Ленни.
Уинком сунул меч в ножны.
— Чтоб вам провалиться, Криспин! Я у вас что, на побегушках?
Впрочем, в словах шерифа отсутствовала прежняя злость.
— Ни в коем случае, милорд. Нынешней ночью вы вырвали клыки у итальянского картеля, арестовали подручных герцога… Я совершенно убежден, что его величество будет доволен.
Когда-то сэр Криспин Гест входил в число самых блистательных рыцарей Англии. Теперь, нищий, оскорбленный и обесчещенный, он расследует преступления, совершенные в купеческих и ремесленнических кварталах Лондона….Новое дело Криспина с самого начала кажется странным — девчонка-подросток по имени Грейс признается в убийстве человека. То, что она не виновата, становится ясно сразу: жертву — тайного гонца короля Франции — застрелили из лука, причем явно действовал профессионал. Но почему его убили?Гест начинает расследование, но с каждым шагом он все большей опасности подвергает не только себя, но и прекрасную Лайвит, оказавшуюся невольной свидетельницей преступления, — девушку, пробудившую в его сердце неистовую, пламенную страсть…
1885 год. Начальник почты в Коломне, Феликс Янович Колбовский, оказывается свидетелем того, как купец Гривов получает письмо, которое вызывает у него неописуемую радость. Однако на следующий же день купца находят повесившимся. Колбовскому это кажется странным, да и супруга купца уверена, что тот не мог покончить с собой. Феликс Янович убеждает своего друга – судебного следователя Кутилина – продолжить расследование. А сам Колбовский, увлеченный зарождающейся наукой графологией, параллельно ищет убийцу, анализируя почерк всех подозреваемых.
Это стало настоящим шоком для всей московской знати. Скромный и вроде бы незаметный второй царь из династии Романовых, Алексей Михайлович (Тишайший), вдруг утратил доверие к некогда любимому патриарху Никону. За что? Чем проштрафился патриарх перед царем? Только ли за то, что Никон объявил террор раскольникам-староверам, крестящимися по старинке двуперстием? Над государством повисла зловещая тишина. Казалось, даже природа замерла в ожидании. Простит царь Никона, вернет его снова на патриарший престол? Или отправит в ссылку? В романе освещены знаковые исторические события правления второго царя из династии Романовых, Алексея Михайловича Тишайшего, начиная от обретения мощей святого Саввы Сторожевского и первого «Смоленского вызова» королевской Польше, до его преждевременной кончины всего в 46 лет. Особое место в романе занимают вызовы Тишайшего царя во внутренней политике государства в его взаимоотношениях с ближайшими подданными: фаворитами Морозовым, Матвеевым, дипломатами и воеводами, что позволило царю избежать ввергнуться в пучину нового Смутного времени при неудачах во внутренней и внешней политике и ужасающем до сих пор церковном расколе.
1906 год. Матильде 16 лет, и больше всего на свете она любит читать. Однако ей предстоит провести всю жизнь на ферме в Северных Лесах, хлопотать по хозяйству, стать женой и матерью, заботиться о семье. О другой судьбе нечего и мечтать. Зря учительница говорит, что у Мэтти есть талант и ей нужно уехать в Нью-Йорк, поступить в университет, стать писательницей… Устроившись на лето поработать в отель «Гленмор», Мэтти неожиданно становится хранительницей писем Грейс Браун, загадочно исчезнувшей девушки. Может ли быть, что, размышляя о жизни Грейс, Матильда решится изменить свою?
После отмены крепостного права, побед на Балканах в Российской империи разрабатываются конституционные изменения. Однако внутренние и внешние враги самодержавия начинают охоту на императора: пущен под откос царский поезд, взорван Зимний дворец. Расследованием этих преступлений поручено заниматься адъютанту Великого князя Константина Николаевича, капитану второго ранга Лузгину.
В нью-йоркском музее «Метрополитен» неизвестный маньяк убивает нескольких музейных служителей и берет в заложники одиннадцатилетнего мальчика. В обмен на заложника преступник требует встречи с Джеймсом Нортом, детективом четвертого полицейского округа Нью-Йорка.Сам Норт не знает, что его судьба сплетена с линией бессмертной судьбы Киклада, критянина, погибшего в бою в древней Трое, и протягивается через Рим времен Нерона, Византию, империю Карла Великого, средневековую Прагу, чтобы странным образом влиться в многоликую сущность, которая единственная способна противостоять Атанатосу, воплощению мирового зла.
Голландец Роберт ван Гулик (1910-1967) не собирался быть профессиональным литератором. Большую часть жизни он прослужил в Пекине на дипломатической службе Ее Величества королевы Нидерландов. Однако, снимая по вечерам смокинг, ван Гулик садился за письменный стол – и постоянный герой его романов древнекитайский судья Ди Жэнь-цзе брался за расследование нового, необычайно загадочного преступления. – Разгадка тайны, Ваша светлость, кроется в рисунке на этой древней шкатулке. – Ма Жун почтительно склонился перед судьей.– Дело в том, что люди, замешанные в этом деле, верят в отвратительное учение, согласно которому, совокупление мужчины и женщины уподобляет людей богам и обеспечивает им спасение.– Меня не интересуют эти мерзкие ритуалы, – нахмурился судья Ди.