Вуаль лжи - [85]
— Людей вроде Махмуда? Я ожидал, что увижу его здесь.
— Боюсь, он слишком увлекся. Мы действительно как-то раз прибегли к его услугам, однако теперь выяснилось, что он работал и на наших соперников. В Константинополе. Они хотят заполучить мандилион обратно.
Криспин тем временем изо всех сил пытался уловить хоть какие-нибудь звуки, свидетельствующие, что помощь на подходе. Придется потянуть время.
— Из Константинополя, говорите? Что-то я не припомню, чтобы там имелся какой-то мандилион.
— Да и я о нем не слышал, пока наконец один из торговцев с Востока не рассказал мне легенду. Я должен был увидеть все собственными глазами. А когда мой хозяин услышал эту историю, то захотел обладать реликвией.
— И что это за легенда?
— Говорят, много столетий тому назад в городе Эдессе правил царь Абгар, страдавший проказой. Даже в своей дальней провинции он был наслышан о чудесах Иисуса Назаретянина. Абгар послал личного писца по имени Ханнан, чтобы тот привел с собой Господа нашего и вылечил царя… Писец обошел всю Иудею, попал наконец в Иерусалим и нашел там Иисуса. Однако Господь наш не мог оставить своих учеников, чтобы помочь Абгару, и тогда отчаявшийся писец решил нарисовать портрет Спасителя, чтобы царь, поклоняясь ему, излечился. Однако Христос, тронутый искренностью писца, взял убрус-полотенце и обтер им лик Свой — и вот так на ткани остался образ нерукотворный. Он-то и называется «мандилион».
Итальянец подтолкнул Филиппу вперед, и Криспин отступил точно на такое же число шагов. Сейчас мужчина и его пленница стояли над ларцом.
— Вместе с этим платом писец вернулся в Эдессу, — продолжал мужчина. — После первого же взгляда на образ Господень царь чудесным образом исцелился и стал ревностным христианином. Все жители его владений прошли таинство крещения. На мандилион молились многие годы, а затем старый монарх умер, и страной стал править его сын. Этот неверный не желал почитать ни Господа нашего, ни его нерукотворный лик, вернувшись к старым, нечестивым обычаям своего народа. Епископ Эдесский, опасаясь за судьбу мандилиона, спрятал его в церкви, а тайник наглухо замуровал… Впрочем, сокровище потом отыскали, и сам император Константин купил его за двести сарацинских пленников и двенадцать тысяч серебряных монет. Император ценил его больше всего на свете, поскольку чудотворный плат не только обладал исцеляющими свойствами, как и большинство священных реликвий, но и потому, что никто не мог лгать в его присутствии. Так гласит легенда.
— А вы сами-то в нее верите?
— Si. Я видел, как это все работает.
Он шагнул ближе и снял капюшон.
Криспин замер от неожиданности.
— Джон Гуд?! Черт возьми, а вы что здесь де…
Глава 27
— Знаю-знаю, я вас обманул, но на это была веская причина.
Криспин уставился на человека, которого раньше знал под именем Джона Гуда. С того напрочь слетела маска трусости; он держал себя совсем иначе — высокий, подтянутый, уверенный. В его голосе слышался мягкий «средиземноморский» акцент. Не осталось и следа от хрипоты и невнятной звуковой каши чадного Саутуорка.
— Так вы не англичанин?
— О нет, и зовут меня отнюдь не Джон Гуд, а… Впрочем, не важно.
— А этот синдикат?..
— Я на него работаю. Среди многих прочих. Мы трудимся на благо человека, который управляет всем и вся. Думаю, вы знаете, о ком идет речь.
— Висконти. Я всегда думал о нем как о лукавом и хитром генерале, а не как о главаре преступной шайки.
— За такие слова вас надо бы хорошенько проучить, — последовал ответ, хотя в голосе не прозвучало угрозы. — Иного отношения хозяин бы не потерпел.
— Висконти всегда удавалось выйти сухим из воды, даже после убийств. В конце концов, «ликует зло, назвавшись доблестью».
— Цитируете Сенеку?[28] Да, я знал, что вы мне понравитесь.
— Однако сейчас ваш план провалился. Я узнал о заговоре и поставил в известность власти. Висконти не может повлиять на конфликт с Францией. Франция принадлежит Англии, и рано или поздно корона заберет ее себе обратно. Никакой сделки насчет Кале не состоится.
Джон Гуд нахмурился:
— Это обескураживающая новость. Похоже, вам многое ведомо. Хозяин будет очень недоволен. Впрочем, я хотя бы смогу преподнести ему мандилион. Утешительный приз.
— Да, мандилион. Извилистый же путь вам пришлось проделать, чтобы до него добраться.
— О, далеко ехать не пришлось. Мандилион был в Риме. Пока его не похитил наш воришка лет пять тому назад. Должен признать, поиск его следов дался нам с трудом.
— Каким же образом мандилион очутился в Риме?
— Криспин! Вы что же, не знаете историю? Рим взял Константинополь еще столетие назад.
— Понятно. И чувства до сих пор не остыли. Именно поэтому Махмуд пытается вернуть его в Константинополь?
— Это у него вряд ли получится — со дна Темзы.
Филиппа посмотрела на Джона.
— Так он мертв?
— Si, синьорина. Мертвее не бывает.
— Я. готова вас расцеловать.
Джон Гуд улыбнулся, поворачиваясь к Криспину.
— Она мне нравится. Сначала кусается, теперь целуется. Я еще в особняке оценил ее манеру поведения.
— Зачем вы убили Адама Бектона?
Глаза Гуда вспыхнули триумфом.
— Да вы и впрямь умны! Бедный Адам. Он застал меня в мезонине, когда я обнаружил там тайный ход. Что и говорить, в итальянских домах подобные секреты не редкость, искать я наловчился… Я хотел купить его молчание, но он очень уж подозрительно на меня смотрел…
Когда-то сэр Криспин Гест входил в число самых блистательных рыцарей Англии. Теперь, нищий, оскорбленный и обесчещенный, он расследует преступления, совершенные в купеческих и ремесленнических кварталах Лондона….Новое дело Криспина с самого начала кажется странным — девчонка-подросток по имени Грейс признается в убийстве человека. То, что она не виновата, становится ясно сразу: жертву — тайного гонца короля Франции — застрелили из лука, причем явно действовал профессионал. Но почему его убили?Гест начинает расследование, но с каждым шагом он все большей опасности подвергает не только себя, но и прекрасную Лайвит, оказавшуюся невольной свидетельницей преступления, — девушку, пробудившую в его сердце неистовую, пламенную страсть…
Это стало настоящим шоком для всей московской знати. Скромный и вроде бы незаметный второй царь из династии Романовых, Алексей Михайлович (Тишайший), вдруг утратил доверие к некогда любимому патриарху Никону. За что? Чем проштрафился патриарх перед царем? Только ли за то, что Никон объявил террор раскольникам-староверам, крестящимися по старинке двуперстием? Над государством повисла зловещая тишина. Казалось, даже природа замерла в ожидании. Простит царь Никона, вернет его снова на патриарший престол? Или отправит в ссылку? В романе освещены знаковые исторические события правления второго царя из династии Романовых, Алексея Михайловича Тишайшего, начиная от обретения мощей святого Саввы Сторожевского и первого «Смоленского вызова» королевской Польше, до его преждевременной кончины всего в 46 лет. Особое место в романе занимают вызовы Тишайшего царя во внутренней политике государства в его взаимоотношениях с ближайшими подданными: фаворитами Морозовым, Матвеевым, дипломатами и воеводами, что позволило царю избежать ввергнуться в пучину нового Смутного времени при неудачах во внутренней и внешней политике и ужасающем до сих пор церковном расколе.
1906 год. Матильде 16 лет, и больше всего на свете она любит читать. Однако ей предстоит провести всю жизнь на ферме в Северных Лесах, хлопотать по хозяйству, стать женой и матерью, заботиться о семье. О другой судьбе нечего и мечтать. Зря учительница говорит, что у Мэтти есть талант и ей нужно уехать в Нью-Йорк, поступить в университет, стать писательницей… Устроившись на лето поработать в отель «Гленмор», Мэтти неожиданно становится хранительницей писем Грейс Браун, загадочно исчезнувшей девушки. Может ли быть, что, размышляя о жизни Грейс, Матильда решится изменить свою?
После отмены крепостного права, побед на Балканах в Российской империи разрабатываются конституционные изменения. Однако внутренние и внешние враги самодержавия начинают охоту на императора: пущен под откос царский поезд, взорван Зимний дворец. Расследованием этих преступлений поручено заниматься адъютанту Великого князя Константина Николаевича, капитану второго ранга Лузгину.
Повесть знакомит читателей с начальником Первой бригады Петроградского уголовного розыска Усольцевым и его другом искусствоведом Беловым. В событиях, описываемых автором, участвуют не только они, но и экспонаты созданного Усольцевым при уголовном розыске музея антикварных вещей, поисками которых занималась милиция. Читатель узнает о приключениях старинных часов, перстня Пушкина, медальона Марата и о многом другом.
В нью-йоркском музее «Метрополитен» неизвестный маньяк убивает нескольких музейных служителей и берет в заложники одиннадцатилетнего мальчика. В обмен на заложника преступник требует встречи с Джеймсом Нортом, детективом четвертого полицейского округа Нью-Йорка.Сам Норт не знает, что его судьба сплетена с линией бессмертной судьбы Киклада, критянина, погибшего в бою в древней Трое, и протягивается через Рим времен Нерона, Византию, империю Карла Великого, средневековую Прагу, чтобы странным образом влиться в многоликую сущность, которая единственная способна противостоять Атанатосу, воплощению мирового зла.
Голландец Роберт ван Гулик (1910-1967) не собирался быть профессиональным литератором. Большую часть жизни он прослужил в Пекине на дипломатической службе Ее Величества королевы Нидерландов. Однако, снимая по вечерам смокинг, ван Гулик садился за письменный стол – и постоянный герой его романов древнекитайский судья Ди Жэнь-цзе брался за расследование нового, необычайно загадочного преступления. – Разгадка тайны, Ваша светлость, кроется в рисунке на этой древней шкатулке. – Ма Жун почтительно склонился перед судьей.– Дело в том, что люди, замешанные в этом деле, верят в отвратительное учение, согласно которому, совокупление мужчины и женщины уподобляет людей богам и обеспечивает им спасение.– Меня не интересуют эти мерзкие ритуалы, – нахмурился судья Ди.