Вуаль. Крыло первое - [58]

— Это только прелюдия, а теперь сам рассказ, только держите себя в руках.

На повествование у меня ушло чуть меньше десяти минут. Токарев терпеливо слушал, изредка задавая интересующие вопросы. Я отвечал ему в меру своих возможностей, наблюдая, как старый вояка потихоньку начинает белеть. К концу рассказа, мне даже начало казаться, что Токарев постарел на пятёрку лет, а мимические морщины по уголкам глаз, увеличились в глубину.

— Стас, ты меня в гроб загонишь… — Подал спустя какое-то время голос дядя Фёдор. — Что если ты ошибаешься?

— Тогда я сдамся на милость нашего главы рода и приму справедливое наказание, по всей строгости. — Заранее заготовленная мной фраза подействовала на Токарева, к тому же, я изначально знал на что шёл. — Дядь Фёдор, ты мне поможешь?

— Доведёшь ты старика, Стас… Ох доведёшь…. — Укоризненно кивая головой, запричитал Токарев, после чего махнул рукой. — А-а-а, ёлки зелёные! Помогу конечно, куда мне деваться? — После чего, более мрачным голосом, добавил. — Боюсь только, что палец нечаянно соскользнёт… Пойду «Миротворца» заряжать.…

Услышав голос отца в нашей семейной столовой, я вышел с будничным видом из кухни с подносом, держа в зубах пирожок. Это не осталось незамеченным, патлатым скверх, тут же среагировал.

— А что, ты у нас теперь за прислугу? — И скорчив недовольную моську, понимая, что ответа от меня не дождётся из-за того, что мой рот сейчас забит, уселся на своё место, добавляя. — Одичалый….

— Весь персонал кухни, у Токарева. Показания дают… — Удостоил я ответом своего братца после того, как расставил стаканы с соком и вытянув пирожок изо рта и нагнувшись над ним понизил голос. — Радуйся, что самому ножками не пришлось топать на кухню.

— Мальчики, не ссорьтесь. — Устало произнесла мама Эва. — Тут такое случилось, хоть сейчас будьте друг к другу терпимее. Возможно, наш род вскоре ждут тяжёлые времена, мы должны быть более сплочёнными, ведь мы — одна семья.

— Эва, не сгущай краски. — Спокойно произнёс Ставр, с теплотой взглянув на свою жену, а потом на нас с братом. — Я уже давно позаботился обо всём. У нас достаточно денег на дальнейшую достойную жизнь и чтобы выучить сыновей. Пусть мы будем жить не так, как сейчас, но бедствовать точно не будем. Уверяю тебя.

— А как же дело всей твоей жизни? Род? — Слегка подрагивающим голосом спросила мать, взяв в свою руку, руку отца.

— Дело — я могу начать заново, а с позором, что не выполнил своих обязанностей, как глава рода — придётся жить до конца дней. — Не смотря на то, что самообладанию Отца могла бы позавидовать гранитная плита, на его лице проступило горестное выражение. — Мне плевать, по большому счёту, что будет говорить обо мне совет князей, мне перед тобой, Эва, предками и сыновьями стыдно, за то, что не справился со своими обязанностями не сохранив семейного наследия.

— Было бы, что сохранять. — Тихо пробубнил себе под нос Дмитрий, залпом допивая стакан сока, но его услышали абсолютно все, кто сидел за столом.

— Ставр, — перевёл внимание на себя Гийом, видимо пытаясь сгладить ситуацию. — После этого происшествия, я не в праве просить тебя о помощи. Я связался со своим другом в Петрограде, он мне поможет. Не хочу обременять тебя, когда и так тяжело, по этому после завтрака отправлюсь к нему. Он согласился мне помочь.

— Хорошо, Гийом. Спасибо, что вошёл в моё положение. — Степенно кивнул отец, повернувшись в сторону арки входа в столовую, в которую будто снежный ком влетел Рика, приговаривая «Простите, Простите, Простите» на полусогнутых ногах, видимо решив, что он так менее заметен и вручил мне пакет, после чего чуть ли не гуськом, приговаривая «Ухожу, ухожу, ухожу» покинул столовую под недоуменные взгляды.

Видя, что всё внимание приковано сейчас ко мне, я потёр руки, и взяв со стола вилку, разорвал опечатанный магической печатью пакет.

— Сын, не хочешь рассказать, что это сейчас было? — Настойчиво спросил Ставр, который хорошо знал символ печати княжеского совета ратуши.

— Это самоуправство отец, в чистейшем его проявлении. — Ответив это, мой взгляд остановился на Дмитрии. — У меня не было выбора, ведь у нас в славном роду Мышкиных, завелась одна огромная патлатая крыса, спевшаяся, — мой палец упёрся в Гийома, а тон моего голоса начал повышаться. — Вот с этим хорьком! Дима! Зачем вам с Гийомом понадобилась печать? Говори быстро!

Последнюю фразу вскочив со своего места я буквально прошипел в лицо своему брату.

— А почему всё должно было достаться тебе? — Сам от себя не ожидая взвыл Двитрий, раненным в живот скверхом. — Я слышал ваш разговор с матерью, отец! Слышал, когда вы обсуждали, что он будет следующим главой рода!

Сейчас братец был явно не в себе. Впрочем, не удивительно, после того чудного коктейля химозы, которым пытался меня напичкать Велланский, и который сейчас был в стакане Дмитрия. С того лекаря херова, я тоже живым не слезу, но это потом, а сейчас размажу этих двух гадёнышей, по своему «кованному капитанскому сапогу», чтобы влага на их шарах утолила им жажду.

— Значит, это правда… — Раздался мрачны голос Токарева, а в затылок дёрнувшегося Гийома, который хотел вскочить из-за стола, упёрся ствол увесистого револьвера с треугольным трёхзарядным барабаном. — Руки в гору! Шевельнёшься, и у меня соскользнёт палец. Садись, маркиз, не доводи до греха.