Вторжение - [21]

– Что у них произошло? – прошептала Ольга в ухо Бьорсону, – и почему этот Романо хочет, чтобы республиканцы увидели его раненых?

Бьорсон не успел ответить. Машина остановилась у самого здания больницы. Водитель заглушил двигатель, и стали слышны голоса из палаток, расположенных совсем рядом.

– Хлеба бы, – бормотал сидящий возле палатки парень с забинтованным лицом, – хлеба бы покушать. Или другой еды! Принесите, а, жрать хочу, сил нет!

Он говорил это проходящим мимо врачам и санитарам, но те только разводили руками, не понимая, чего хочет от них забинтованный.

Ольга похолодела. Парень говорил на склавийском. На её родном языке. В одетых на него лохмотьях Ольга с ужасом узнала форму Государственного Военно-Морского флота.

– Потому что это не его раненые, – сказал Бьорсон то, что Ольга и так уже поняла. – Это склавийцы. И черт меня подери, если я понимаю, откуда они тут взялись!

– Их обнаружили лейрийцы[24], – Романо замолчал, дожидаясь, пока Ольга сделает снимок, и продолжил. – Весь берег вокруг Коста-Браво просто завален обломками кораблей. Выживших около трех тысяч. Тяжелых генерал Морильо размещает в больницах Лейрии, тех, кто переживет дорогу, везут нам. Сейчас у нас размещено около трёх тысяч, и раненые прибывают.

Около трех тысяч… Ольга лихорадочно прикидывала в уме численность экипажа военных кораблей государства. Три тысячи – это экипаж линкора или авиаматки, без учёта летчиков. Эскадронные миноносцы имеют в составе не больше трёх сотен человек, а всякие корвет-фрегаты и того меньше. И три тысячи это только выживших. Сколько тогда всего моряков? Тысяч десять? Ну да, если в воды Джирапозы вошел один из государственных военных флотов, то такая численность вполне могла быть, но ведь это значит, что государь Александр решился на прямое вмешательство в джирапозскую войну. Может такое быть? Теоретически. А могут все отправленные на войну боевые корабли потерпеть крушение у берегов джирапозской Лейрии? Даже теоретически такого Ольга представить не могла.

Импровизированная пресс-конференция происходила в кабинете главного врача больницы. За дверью слышались периодические крики оперируемых, отрывистые команды врачей и топот неизвестно чьих шагов. Романо говорил кратко и по существу, прерываясь только, когда Бьорсон просил Ольгу сделать снимок. Ольга пятнадцать раз сфотографировала Романо и десять раз палатки во дворе больницы. На просьбу Бьорсона разрешить им интервью с больными главный врач с сожалением ответил, что до утра они такой возможности предоставить не могут. Израненным матросам нужен ночной отдых. Романо гостеприимно предложил остаться всем присутствующим до утра. Урути нервно дернула щекой и приказала подготовить машину к отъезду немедленно. На это Бьорсон заявил, что намерен остаться на некоторое время в расположении солдат Директории, если уважаемый генерал, конечно же, не против. Подумав несколько секунд, военачальник согласился. И тут же Бьорсон попросил у него еще и интервью. Разумеется, короткое, ведь он, Бьорсон, понимает, что у генерала нет для этого времени. Романо на это заметил, что у сеньоры Урути времени ещё меньше, но если она готова проводить его в расположение войск Директории, то он, Гаспар Романо, с удовольствием потратит несколько минут на интервью. Натужный обмен любезностями закончился коротким, но емким ругательством генерала Урути, после которого она покинула кабинет, до хруста вбивая каблуки простых солдатских сапог в жалобно скрипящий деревянный пол учреждения. Едва под окнами утих рёв республиканского автомобиля, как Снорри вытянул блокнот из нагрудного кармана и принялся задавать вопросы генералу Романо. Ольга начинала понимать, что как журналист Бьорсон и впрямь неплох.

– И всё-таки, генерал, – наседал Снорри, – опознали ли военные Директории хоть какой-то корабль? Три тысячи человек – это много, неужели у берегов Джирапозы разбился целый склавийский флот?

– Пока рано говорить об этом, – ответил Романо, – одно могу сказать наверняка, несмотря на поддержку, оказываемую склавийским государем так называемому «Правительству Республики Джирапоза», руководство Джирапозской Директории не считает Склавийское Государство своим врагом и не ведет против него никаких боевых действий. Джирапозская Директория не берет на себя ответственность за события, произошедшие со склавийским флотом в территориальных водах Джирапозы. Более того, я как командующий войсками Директории в провинциях Лейрия и Асанья утверждаю, что территориальные воды в этих провинциях на данный момент мы не контролируем по причине захвата так называемым «Правительством Республики Джирапоза», размещенного в Асанье джирапозского военного флота.

– Пояснил ли сложившуюся ситуацию кто-то из выживших склавийских моряков?

– К сожалению, нет. Старший из выживших склавийских офицеров – капитан второго ранга Димитар Господинов. – Романо старательно произнёс это непривычное для него склавийское имя. – К сожалению, отказывается рассказать нам о произошедшей трагедии, настаивая на встрече со склавийским консулом в Доррадо.

– Но вы отказываете ему в этой встрече, потому что что? – где-то в глубине души Ольга удивленно присвистнула, глядя на преобразившегося Снорри. Грузный, неопрятный норжец превратился если не в ястреба, то в воспеваемого на Норге гуся, яростно щиплющего противника неудобными вопросами.