Второй сын - [22]

Он повторил эти слова, и в его голосе, что слышался прямо у нее в голове, звучала грусть.

Надеюсь, твой дух будет снова петь, Гисла.

Она вздрогнула. Одно дело слышать его, и совсем другое – разговаривать, раскрывать свои мысли в ответ на его слова.

– Мне петь? Или мы можем просто поговорить? – спросила она вслух. Он вышел из‐за дерева и приблизился к ней.

– Арвин возвращается, – сказал он глухим, встревоженным голосом.

У нее быстро забилось сердце. Она не была к этому готова.

– Твоя ладонь заживет, но след останется, – прошептал он, стараясь успеть сказать ей все до прихода Арвина.

– Останется шрам.

– Да. Обведи руну капелькой своей крови и спой свою песню, где бы ты ни была. Когда услышишь меня, а я… услышу… тебя, продолжай обводить руну. Мы будем слышать друг друга, даже если ты перестанешь петь. Ни о чем не говори Арвину. Никому не говори. Иначе, боюсь, твой дар могут обратить против тебя.

Через мгновение среди деревьев показалась фигура Арвина. Хёд смолк.

– Лотгар в крепости, – сказал Арвин. – Время ужина еще не пришло, у ворот стоит стражник. Идем, девчонка.

Он схватил ее за руку своей костлявой рукой, заставляя встать, обернул ее плечи покрывалом, пряча под ним ее волосы. Хёд тоже поднялся.

– Останься здесь, Хёд, – приказал Арвин и потянул Гислу за собой.

Гисла не обернулась. Не смогла. Ей показалось, что он с ней попрощался, но в ушах у нее гремел оглушительный гром. Она не знала, подчинился ли он Арвину. Арвин тоже ничего больше не говорил.

Крепость Лотгара была самым большим из домов, окружавших площадь. По сторонам крепости теснились стойла и домишки поменьше.

Арвин указал Гисле на человека, стоявшего у огромной двери с мечом в руках. Когда он поворачивал голову, его длинная коса покачивалась из стороны в сторону.

– Подойди к этому человеку, – наставлял Арвин. – Спроси ярла Лотгара. Говори громко. Настаивай. Скажи, что ты пришла, потому что он этого требовал.

– Как я пойму, кто из них ярл?

– Он сидит в самом большом кресле. Волосы и борода у него словно грива у льва. Он велик и говорит очень громко. Он выглядит как истинный ярл. Другие мужчины ему прислуживают.

От ужаса она не могла сдвинуться с места.

– Скажи ему, что ты из Лиока. Скажи, что хочешь попасть в храм. Настаивай. Послать ему все равно больше некого. И к тому же он защитит тебя на пути в храм.

– А после того как я окажусь в храме?

– Дитя, тебе больше некуда идти, – сердито бросил он.

Ей действительно больше некуда было идти.

– Убеди их, что ты юна, – напомнил Арвин. – Пусть считают тебя ребенком. Так ты выгадаешь время.

Бутоны ее грудей были тверды, как камни, и так болели, что она не могла больше спать в своей любимой позе, на животе. Ноги тоже порой пронзала острая боль – из‐за роста. Она не всегда будет такой же маленькой, и скоро, очень скоро никто уже не сочтет, что ей всего девять или десять лет. Между ног у нее начала течь кровь. Немного. Нечасто. Но она уже знала, что это значит.

– Позволь мне остаться с тобой. – От этой мольбы ее охватил жгучий стыд, но Арвин не передумал.

– Не могу, – твердо сказал он, и она поняла, что его не переубедить. – Если я пойду с тобой, это вызовет вопросы. На которые я не сумею ответить. Лучше тебе идти одной. Не говори обо мне и о мальчике. Это лишь принесет нам беды.

Она обернулась к опушке леса у себя за спиной. Ей нужно было в последний раз увидеть Хёда. Но его там не было.

– О твоих песнях им тоже лучше не знать. Достаточно и того, что ты девочка. Это уже большой дар. Им не нужно знать о том, на что ты способна.

– А на что я способна? – недоуменно спросила она.

– Ты можешь дать зрение слепцу, – бросил он.

– На Храмовой горе много слепцов?

– Нет. Но мужчины во многом слепы. Будь осторожна, девочка. Береги свои песни.

Арвин впервые назвал ее не ведьмой и не девчонкой, и она изумленно вскинула голову. В его голосе звучали добрые нотки.

– А теперь ступай, – велел Арвин. – Иди прямо к дверям. Не останавливайся. Покрывало с головы не снимай. Вперед. Вперед. – Он подтолкнул ее в спину, и она, покачнувшись, сделала четыре неверных шага.

Когда она обернулась, он уже растворился в лесу. Она одернула свой самодельный плащ, не снимая его с головы. Ей оставалось лишь идти вперед.

Когда она приблизилась к стражнику у дверей Лотгара, тот уже хмуро смотрел прямо на нее.

– Я пришла к Лотгару, – твердо сказала она, не глядя ему в глаза.

– Ты кто? – спросил стражник.

– Я хочу попасть в храм.

Он сбросил покрывало с ее головы.

– Ты девочка, – ахнул он.

– Да. И я хочу видеть ярла Лотгара. – Внезапно ее охватило странное спокойствие.

Воровать на том корабле было гораздо сложнее. Теперь ей хотя бы не придется прятаться среди крыс.

– Иди за мной, – сказал стражник и оставил свой пост у дверей в крепость ярла.

Потолочные балки в крепости были высокими, а мебель – тяжелой и темной. Все здесь было рассчитано на крупных и высоких людей. Стены украшали рога, перья и кубки, каменный пол был устлан мехами. Из кухни в глубине дома доносился запах жареного мяса и хлеба. Стражник привел Гислу в зал, где вдоль стен стояли столы, а по центру оставалось свободное место. По залу слонялось несколько человек, но никто из них не ел. В огромном каменном очаге трещал огонь, две собаки не в первый раз боролись за видавшую виды кость.