Второй шанс Сикорского - [5]

По всей видимости меня только-только накормили грудью, я довольно причмокиваю, мягко покачиваясь в деревянных яслях, а мама, кружевным платком, аккуратно вытирает молоко в уголке моего рта. Скрип-скрип, тихо поскрипывают половицы, но я доволен жизнью, пока сухой и сытый, поэтому не обращаю на мелкие отвлекающие шумы внимания. В комнате у камина только я мать и отец, других детей поблизости не было, видимо играли с соседскими, а может ещё чем занимались.

Надобно сказать, что жили мы на улице Ярославский Вал, дом 15. Многие соседи, как и папа, были известными медиками. Соседний особняк, как и пара других, чуть поодаль, на другой стороне улицы принадлежали светилам медицины, все они, как и отец, принимали пациентов на дому. Один из таких пациентов, по предварительной договорённости, и побывал у отца утром. Так вот, в подарок, этот пациент оставил отцу только что вышедший журнал под названием *Наука и жизнь*, статью из него и пересказывал сейчас матери отец.

Там было описано как какой-то богач, под наблюдением корреспондентов, проверил на себе лечебное голодание в течении 30 суток. Автор делал из этого очень интересный вывод, раз можно обойтись без пищи месяц, почему нельзя 100 лет, как-либо замедлив процессы в организме, например во сне. Далее автор рассуждал, какую интересную картину довелось бы увидеть уснувшему. Какая богатая и великая страна откроется его взгляду через век, со сколькими невиданными достижениями имперской научной мысли он там столкнётся.

Прелюбопытнейшее описание было. Это мне с колокольни моего теперешнего сорокавосьмилетнего опыта написанное наивным бредом кажется, перекликаясь с опытом пережитого, а тогда… Правда этот диалог я вспомнил уже в новом мире, в том у меня память была не настолько идеальная. Мария Стефановна, так звали мою мать, слушала отца краем уха, и глядела на меня. Смотри, говорит, Ваня, какой у Игорька взгляд сосредоточенный, никак всё из твоих слов понял. Умный у нас, говорит, сын вырастет.

Мать моя вообще была молодцом, ей я дважды обязан жизнью. Второй раз — это само моё рождение на свет, а первый — это настойчивый отказ на советы врачей прервать беременность. Не уступила она соседям, светилам медицины с их дьявольскими происками, чувствовала, что последний её ребёнок прославит своё имя. Правда в первой жизни об этом я узнал только тогда, когда имя моё по Руси святой уже гремело, узнал я об этом от одного из тех докторов, к тому времени высохшего старичка. Чуяла, говорит, твоя родительница, что великий сын у неё будет.

Но вернёмся из моей прошлой жизни к жизни новой. Снова вспоминается тот день, когда я проснулся на острове уже шестилетним. Плохо мне стало, где мама не знаю, вокруг люди малознакомые. Закуксился я, но до меня особо никому дела не было, поесть в руку сунули, и стали все делами несложными заниматься, ну и я впрягся. Хорошо хоть брат подоспел названный, стал меня уму разуму учить, заметил сразу, что я намноголучше за ним всё повторять начал, учить меня стал втрое быстрее. Ему отвлечься от дум своих тяжких надо было. Ведь если бы он, как и намеревался вначале, оказался у соседей в карателях против своих доморощенных революционеров, это помогло бы ему смириться с потерей своего рода. Но он был далеко от боёв и на руках у него оказалась семья новая. Тоже своеобразная замена, есть чем заняться, о ком заботиться.

Хотел он казаться сильным и несокрушимым, но и о прошлом своём душу излить кому-то надобно было. А до того как я первую партию памяти получил я всё больше улыбался сидел да обезьянничал, не вникая в смысл уроков. Лучшего молчаливого собеседника он себе и представить не мог. А когда я начал задавать вопросы, то уже втянулся, стал считать меня чем-то вроде младшего брата. Мне он тоже моего старшего брата Сергея напоминал, нет не лицом, а поучающими интонациями в голосе. Помню, когда два с половиной мне было, мы с матерью отправились на Крещатик. Возле библиотеки Идзиковского, был небольшой магазин игрушек. Вот там мама и купила мне этот деревянный набор. Красивая вещь, все детальки одна к одной, Троицкий собор в миниатюре. Отцу в тот день гонорар пришёл из Германии, была на Земле такая страна, за издание его книги по воспитанию детей. Вот он всем членам семьи по пятнадцать рублей выделил на подарки, а за меня мама придумала, что купить.

Она этот набор давно высматривала, да уж больно дорог он её казался, а тут будто сам бог велел купить. Дождался нас этот конструктор, уж больно дорог был. Так вот, о брате, помню его апломб, с которым он рассказывал мне, малявке, как это надо собирать. Я был мальчик тихий и послушный, но за месяц научился собирать быстрее брата, и никогда не пропускал не одной детальки, а на план я не смотрел, так как по малолетству ничего там не разбирал, мне всё и так понятно было.

Помню было мне три года, когда одного из соседских мальчишек, моего друга, сильно напугала большая псина. Родители его к моему отцу обратились, просили слёзно от заикания вылечить. Болезнь не была запущена и понадобилось всего с десяток сеансов для очень простого и эффективного лечения. Надо было, не пугаясь, сидеть в полной темноте и беззвучии и петь весёлые песенки. Мы с другом так и делали, потом выходили к отцу и разучивали новую песню или стишок, затем шли обратно. Знакомый дом, друг рядом, весёлая обстановка, всё это помогло перебороть зарождающееся заикание и через год все дефекты речи у него полностью исчезли. Так что уже к четырём года я знал простейшую методику Демосфена, усовершенствованную и успешно применяемую моим отцом. Тем более вероятней было излечение, если поступал к нему ребёнок сразу же после подобного происшествия.