Второй Шанс - [80]

— Зато отлично научился пользоваться этой их особенностью, — резюмировал я. — Но ведь есть и такие, которые искренне верят в своего кандидата.

— О, здесь ты прав, не перевелись еще безнадежно наивные люди, да и не переведутся, надеюсь. Нашим конкурсантам нужна зрительская любовь, а для этого им вовсе не обязательно слыть людьми безупречных моральных качеств, ты же не забыл, что у нас шоу изначально про преступников. Такие противоречивые высказывания лишь добавят их фигурам скандальности, а именно она является ключом к популярности. По крайней мере, в передачах такого рода.

— В скандальности и вы также заинтересованы.

— Да, и это не так легко дается, как ты думаешь. Зрители становятся с каждым годом все пресыщеннее и равнодушнее, новые проекты встречают с апатией или с презрительностью людей, все в этой жизни уже видевших. Запуск каждого развлекательного шоу проходит с замиранием сердец продюсеров и ведущих, прямо как запуски первых летательных аппаратов — взмоет в небо или же рухнет вниз? А не дай бог, у конкурентов полетит дальше и выше! Отсюда вся эта бьющая по мозгам реклама, все новые, наиболее эпатажные, сценарии для реалити-шоу. Зрителю нужно навязать интерес к твоему детищу, убедить, что такого он еще точно не видел.

— А что бывает с вдохновителями провальных проектов?

— Позвони Тарасову и спроси. Его «Тристар» много денег тебе заплатил и, хотя мы им убытки возместили, но удача уплыла в наши руки, а их самолюбию нанесена неизлечимая рана.

— Ну а что сейчас с Тарасовым, раз уж ты о нем упомянул?

— Вылетел наш Коля из своего информагентства быстрее, чем ядро из пушки. А приятным бонусом стало то, что начальство его, теперь уже бывшее, постаралось сделать так, чтобы на хорошую работу по специальности его уже нигде не взяли. Единственным шансом для Николая заниматься журналистикой могла стать наша корпорация — не идти же ему в какую-нибудь провинциальную газету после самого «Тристара»! Однако наше руководство его услугами не заинтересовалось.

— Так он сейчас в длительном отпуске?

— В запое, — буркнул Гольцев. — Поначалу он тоже пытался по мере своих сил собирать на тебя компромат и публиковать его везде, где только можно, но вскоре пыл его угас и Коля потянулся к бутылке. Работы нет, дохода нет, а на шее несколько кредитов висит… Вот он и пропивает последние сбережения.

— А ты внимательно следишь за его судьбой?

Гольцев ухмыльнулся:

— Я наблюдаю за конкурентами, это иногда бывает очень полезно. А ситуация с Тарасовым достаточно забавная. Каждый переносит горе по-своему. Если бы нашим вылетевшим конкурсантам давали возможность регулярно напиваться, то до таких эксцессов, как с Ильей, дело и не доходило бы.

Я подумал о том, что Вова, следя за Тарасовым, вполне возможно видит отражение своей будущей судьбы — кто знает, когда он сам оступится? И как на его промашку отреагирует начальство? Однако спросил я его о другом:

— Насколько я понимаю, это самоубийство никак не отразится на графике съемок или на сюжете шоу. — Я вопросительно посмотрел на Гольцева. Он покачал головой и ответил:

— В графике вариаций не будет, в конце концов, для шоу ничего не изменилось. Покончивший с собой уже вылетел из гонки, так что этот инцидент наши планы никак нарушить не может. А вообще, должен тебе сказать, Илья получил бы от конкурсантов гораздо больше искренних комплиментов, если бы попрощался с жизнью до вылета, тем самым хоть немного повысив шансы оставшихся. Но мы ему и так благодарны — теперь есть повод для дополнительного сюжета, который мы пустим в начале следующей серии. Мои коллеги сейчас вовсю работают, собирая материал про Илью: где рос, как учился, чем увлекался, как из законопослушного гражданина стал преступником.

— Не думаю, что в шоу будут рассказывать, как он учился — это вряд ли кого-то заинтересует. Скорее всего, твои коллеги из кожи вон лезут, выискивая какие-нибудь скандальные подробности его личной жизни.

— Не без этого, разумеется, — Гольцев улыбнулся. — Скандалы тоже важная часть биографии. Вот для человека и наступил звездный час. Поздновато, правда. Но ты и сам знаешь, что известность часто приходит к людям после смерти.

Я поневоле подумал, что если мой приговор не пересмотрят, то они и про меня подготовят отдельный посмертный выпуск. Хотя, может, они его уже готовят. Так, на всякий случай.

На следующий день мы со Стасом отправились в спортзал. Я спросил, что он думает о самоубийстве Ильи.

— Его жизнь началась задолго до съемок и я не понимаю, почему он решил, что она должна вместе с этим самым шоу закончиться, — ответил Стас. — Глупо резать себе вены из-за такого пустяка. Разве что, у него была причина, о которой мы не знаем.

— А как же слова о том, каким он был удивительным человеком и какая это невосполнимая утрата?

— Ты не хуже меня знаешь, что не был он таким человеком, а утрата… Для родных это, конечно, шок, а для нас всех — пример того, как не нужно поступать. Кстати, знаешь, что про меня говорят? — Стас усмехнулся и продолжил. — Если Гольцев не врет, что не исключено, то, согласно опросу телезрителей, вся моя линия поведения — это заранее написанная продюсерами роль. Якобы я просто ношу маску притворного хладнокровия.