Второй шанс - [35]

– Как ты думаешь, что я с тобой сделаю?

Задумался. Не ожидал. Скрип шестеренок арифмометра по всему лесу слышен.

– Съешь?

– Я не ем людей. И вот это – пальцем на трупы – тоже не ем. Их съедят звери. Там ведь есть твои родичи, из племени твоего? Ты ведь вождь?

– Да, я Могучий Бык, вождь рода Чистого ручья! – смотри, не лопни от гордости. Я лицо понимающее сделал, покивал – ну конечно, мол, кто же не знает великого бычару ручейного.

– А много ли у тебя воинов, вождь?

– У меня могучий род, самый большой на восход от Песчаных холмов! – вот оно что. Конечно, все гораздо ясней стало, песчаные холмы – кто не слышал?

– А здесь их много лежит? – затуманился он лицом, захмурился.

– Хреновый ты вождь, Бык. Людей своих на смерть привел. Я ведь вас всех здесь убью, никого из леса не выпущу. Людей у меня много. И останется твой род без охотников. И умрут все от голода. Или соседи съедят.

Именно на этот момент я в своих переговорах и рассчитывал. Одни они на все племя на все руки мастера – добытчики, охотники, предметов бытовых изготовители. Нет их – племя не выживет. В лучшем случае соседи самок с детенышами по своим племенам разберут. А в худшем, приглянется кому-нибудь территория племенная, вырежут остатки хозяев бывших к чертовой матери, еще и в пищу употребят. И все это Бык знает получше меня – это его жизнь. Молчит сидит, перспективы печальные обдумывает и на меня поглядывает. Понимает умищем своим первобытным, что не просто так разговор я затеял, хотел бы убить – давно бы убил. Продолжим обработку.

– Если думаешь, что чужак, с палкой своей гремящей, вас спасет – не надейся. Здесь лес кругом на многие дни пути – посмотри. Много его палка против луков наших здесь стоит? – давай, давай, доходи до кондиции, осознавай степень безнадеги.

– Зачем ты со мной разговариваешь? – молодец, правильный вопрос, приз в студию.

– Ты хочешь, Бык, в живых остаться, и род свой спасти?

– Хочу. Что мне делать надо? – ух ты, молодец какой, на лету все схватывает!! Торговля пошла, созрел клиент. Приятно общаться, черт возьми.

– Могу я не убивать вас, отпустить даже. Если вы все завтра из города уйдете, никого не тронете, оружие только свое возьмете. И чужого свяжете и мне отдадите. Вместе с гремящей палкой его. Думай, Бык. Можешь ты, как великий вождь, род свой спасти. А можешь так сделать, что скоро на Чистом Ручье чужие жить будут, на ваших землях охотится. Выбирай.

Думает.

– Если я соглашусь, ты меня отпустишь?

– Отпущу. И до города тебя мои люди проводят, что бы другие наши воины, которые в лесу сидят, тебя не тронули. Но смотри! Если вы кого из людей в городе обидите, я вас догоню, и убью всех. Вот как этих вот! – и жест резкий рукой в сторону трупов горы. Пусть картинка в памяти отпечатается. – Согласен?

– Я согласен. Но я не один вождь в походе. И чужак против будет! – конечно, еще бы ему за быть.

– Вот ты других и уговоришь. Расскажешь, что здесь видел, – опять на мертвых показываю, – слова мои им передашь. А чужаку говорить не надо. Надо его сзади по голове ударить, связать, и мне передать. Понял?

– Я тебя понял.

– Мы договорились? – рассказали мне ребята-следопыты, что так они сделки заключают.

– Мы договорились.

– Смотри, вождь! Жду тебя завтра на холмах перед городом сразу, как солнце взойдет! Виль, давай со своими на коней, проводите его до конца леса. Нож достал, веревки на нем перерезал. Сам встал. Вождь тоже поднялся, морщится, руки затекшие растирает. Воины наши на коней усаживаются.

– Идите. – пошли. Ну все, теперь только до утра нам ждать остается.

ГЛАВА 14

Подложив себе под спину мешок с мягким, валялся я на корме скользившей по реке долбленки, по сторонам посматривая, ища на водной глади, солнечными бликами подсвеченной, следы движения большого тела. Хотя меня и уверили, что в верховьях реки, до порогов, вероятность нападение большого крока на лодку исчезающее мала, но береженого, как говориться, Бог бережет. Лучше перебдеть, чем завтраком для зеленой ящерицы стать. Тем более, отбиться от такой напасти у меня теперь было чем. Впереди, на расстоянии вытянутых ног моих, махал веслом Борат, заслоняя мне перспективу и играя мышцами внушительными под тонкой льняной рубахой. Мои попытки самому управлять этим неуклюжим транспортным средством были решительно забракованы, и теперь я бездельно ехал пассажиром, любуясь красотами леса древнего, по берегам проплывающего.

Первый десяток дней моего пребывания в этом диковинном мире, прошедший в сумасшедшем, не дающем остановиться и задуматься, темпе, был позади, и теперь я наслаждался заслуженным, как сам думал, отдыхом. У нас получилось невероятное – мы смогли, располагая крошечными, по сравнению с захватчиками, силами, отстоять людской анклав, прогнать завоевателей и подготовиться к будущей, дай Бог не понадобится, обороне. В голове лениво прокручивались картины последних, после ухода гоблинов из города, дней, наполненных суетой и, по большей части бестолковой, беготней по лесам. Вспомнился момент, когда мы, все наличные регулярные вооруженный силы города, в количестве девенадцати человек, стояли на холме, в километре от городских стен, и смотрели на бесконечную, казалось, ленту неандертальских воинов, тянущуюся из Больших ворот города по дороге по направлению к лесу. Как же их было много! Как же убого на их фоне смотрелась наша группа, состоящая из меня, Бората, Виля, и еще девяти, оставшихся от полусотни, латных конников, переживших вторжение. Все иррегуляры наши, во главе с Уваром, были в лесах, и должны были проводить захватчиков до границы степи.