Второй шанс - [6]

Но сейчас они одержимы, и я знаю, что, если вернусь за стол с необезжиренным йогуртом после того, как съела все свои бутерброды, они будут следить за каждым моим глотком, представляя, как это тут же сказывается на моих бедрах. Меня не сильно заботит мнение друзей булимии. Я ем, когда голодна, как и любой нормальный человек.

Но Аврил… Так что я потянулась за абрикосовым.

– Эй, лесби, двигай своей толстой задницей.

Это был Даррен Реймонд, который стоял передо мной в очереди, – я узнала его по прыщам на шее, приятный вид на которые открывается мне на каждом уроке математики. Он обращался к кому-то, стоящему перед местом раздачи. Высокая, грузная девочка держала перед собой пустой поднос. Это та новенькая, со смешным именем.

– Да, давай двигайся, ты задерживаешь всю очередь, – сказал другой мальчик.

– Некоторые из нас голодные не только в плане кисок.

Очередь разразилась смехом. Лицо новенькой стало ярко-красным. Она искала глазами кого-то из взрослых, кого-то, кто мог бы что-то сказать, заставить мальчиков перестать хамить, но работницы столовой куда-то исчезли.

– Я… я жду свой обед, – пробормотала она. – Мне нужен… Это специальный обед без глютена.

– «Это специальный обед без глютена», – передразнил один из мальчиков, я не видела, кто именно. Но я видела трясущиеся руки девочки с побелевшими костяшками. Я не знала, как ее зовут, но было ясно, как она себя чувствует.

– И с запахом киски, – добавил Даррен, очень остроумно.

– Ой, повзрослей уже! – крикнула я ему. – Тебе никогда не узнать, что такое киска, разве что во сне!

Ревущий хохот. Прыщавая шея Даррена Реймонда порозовела. С другой стороны раздаточной показалась работница столовой с единственной тарелкой еды в руках. Она оглядывалась с улыбкой на лице, пытаясь понять, в чем заключалась шутка. Я вышла из плотной очереди и пошла платить за йогурт (кстати говоря, 1.40 фунта – слишком дорого для маленькой баночки бактерий с фруктовым запахом).

За столом Аврил складывала из салфетки маленького журавля. Она устроила его у меня на ладони, когда я села рядом: он был легким, как пушинка. Что-то в наклоне его головы напоминало мне Аврил.

– Пока что это твой лучший, – сказала я.

– Это тебе. Маленький подарочек, чтобы отметить твое возвращение.

– Спасибо, дорогая.

Мы обменялись понимающими взглядами. Только ты и я против всех этих идиотов.

Дорогая…

Эрин скручивала соломинку в непонятную угловатую конструкцию.

– Не представляю, как ты столько ешь и остаешься стройной, Лидс.

– Колдовство, – ответила я, сдирая фольгу, закрывавшую йогурт.

На самом деле не нужно быть гением, чтобы понять, что я много ем и остаюсь худой, потому что каждую неделю пробегаю энное количество миль.

Эрин просто хотела, чтобы я смутилась, потому что именно так она себя чувствует, если съест в обед больше одного яблока. Будто все мы не знали, что она каждый вечер съедала столько же чипсов, сколько весит сама, перед тем как вырвать все это в туалете.

Как бы то ни было, я сняла фольгу с йогурта и погрузила в него пластиковую ложку, потому что они не доверяют нам нормальные столовые приборы – мистер Грэхем все время болтает об экологии, так что ему стоит поговорить со службой школьного питания о том, что у них все пластиковое, – и тут заметила, что возле меня кто-то стоит.

Это была новенькая, как там ее зовут, что-то на «Б». На ее подносе стояла тарелка с какой-то оранжевой гущей, щеки все еще были покрыты румянцем. Или, может, она всегда так выглядела. У нее была короткая стрижка, но из-за длинной челки волосы лезли ей в глаза.

– Я просто… просто хотела сказать… – выдавила из себя новенькая. – Ну, знаешь, спасибо.

Остальные девочки за столом смотрели на нас. Я практически чувствовала, как они подсчитывают стулья: на пяти стульях сидят, еще один завален книгами, пеналами и джемперами. Пробор новенькой выглядел слишком светлым на фоне темных волос. Ее джемпер был слишком новым, а юбка над белыми носками до икры – слишком длинной.

Я пожала плечами:

– Ребята вели себя глупо, а мне хотелось взять свой обед.

Новенькая кивнула и на секунду остановилась, будто собиралась попросить нас подвинуть вещи, чтобы она села. Но потом пошла дальше и села за пустой стол в дальнем конце комнаты.

– Что произошло? – спросила Аврил. – За что она тебя благодарила?

Я рассказала им о происшедшем. Аврил рассмеялась, а остальные девочки захихикали и посмотрели на Даррена Реймондса и компанию за его столом, которые бросались друг в друга кусочками булочки. Даррен – самый настоящий зануда, ботаник в математике и компьютерах и с ног до головы покрыт прыщами. Тот тип людей, которым нужно кого-то задирать, чтобы скрыть, насколько они на самом деле социально неадекватны.

– Боже, они такие невежды, – сказала Эрин, нарочито вздохнув. – Видно же, что она не лесбиянка.

– Правда? – спросила я, облизывая ложку из-под йогурта. Я не могла понять, какой он на вкус. – Откуда ты знаешь?

– Она совсем не похожа на Джорджи и Уитни.

– Я, конечно, не эксперт, но не думаю, что все лесбиянки выглядят одинаково, – сказала Аврил.

– Все-таки у нее странное имя, – продолжила Софи. – Мальчиковое.